Русская книга о Марке Шагале. Том 1 - [174]

Где и речь и запах другой,

Не забрать, как дитя дорогое,

Старика Шагала домой.

2. БЕРЕЗА

Саду южному Марка Шагала

Не хватает снежного сугроба,

Не хватает крепкого мороза

Да февральского порывистого ветра.

Вот уж сколько весен хлопочет,

Сад сажая на целине гористой,

Милая хозяйка Валентина,

А Шагал улыбается и шутит.

– Здесь деревья, – говорит лукаво, —

Слушаются только красавиц.

Вышла рано в сад Валентина,

Вокруг березки землю разрыхлила,

Напоила ее, огородила

И шепнула: – Расти, моя отрада,

Может, все теперь пойдет как надо. —

Прошептала эти слова по-русски.

Младшая дочурка Валентины,

Светлокудрая Аленушка-березка,

Наконец найдет покой и радость,

И дотянутся до сердца березки

Соки этой земли благодатной.

Но проходит неделя – березка чахнет.

Ствол согнулся, кора пожелтела,

И ломаются высохшие ветки.

Говорит Шагал Валентине:

– Ты пойми, ведь у березы тоже

Кровь живая струится под кожей,

И поэтому, где расти березке,

От ее характера зависит.

Я ведь знаю, что корень березы

Не выносит тихой погоды.

И поверь мне, дело только в этом.

Ей в саду нашем южном не хватает

Северного снежного сугроба,

Не хватает крепкого мороза

Да февральского порывистого ветра.

3. РОМАНТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ, УСЛЫШАННАЯ ИЗ УСТ САМОГО ШАГАЛА

Огневые дни, золотые,

Восемнадцатый грозно идет.

Комиссаром всех красок России

Чуть не стал я в тот памятный год.

Сам нарком, ни мало, ни много, —

Луначарский мне выдал мандат.

Бедный хворый отец мой заплакал —

Он боялся, но как он был рад!

В мандате было сказано: «Сим удостоверяется, что руко —

водителем всех свободных художников города Витебска

назначается товарищ Шагал».

Для начала большими буквами

Напечатать велел я воззвание:

«Всем художникам Витебска! Ныне

Нам нужнее всего плакаты.

Всем художникам Витебска! Ныне

Октябрю исполняется год.

Золотой ему цвет неприличен,

Черный цвет ему не идет.

Октябрю нужны краски яркие:

Нужен красный – цвет нашей страны,

Нужен также здоровый коричневый,

Краски хлеба и соли нужны.

И, конечно, нужна голубая,

Это неба высокого цвет.

Без небес ни печали, ни радости,

Ни голубки, ни ворона нет.

Вы должны человека летящего

На плакатах нарисовать

(Поднимите над крышами города

И отца моего и мать).

В ноябре на великом празднике

Демонстрантов колонны пойдут,

Понесут сотворенное нами, —

Не волнуйтесь, оплатится труд.

Революция нам оплатит

Краски новых стремлений и чувств.

Пусть рисуют и пишут все кисти!

Марк Шагал, комиссар искусств».

И – короче – закипела работа.

В мастерской, казалось, от красок,

Наших огненных, сияющих красок,

Загорится железная крыша.

Ну и вышел на славу праздник!

В мире празднеств таких не видали.

На плакатах свободные люди

На конях свободных летали.

Над колоннами – души парящие,

Выше крыш уносится смех.

Радость

                   бьет

                                огромными крыльями —

Радость всех

                   и Радость

                                  за всех.

___________

Был я молод и был отважен,

Был я славой еще не обижен.

Я мечтал быть красным солдатом,

Брать дворцы ради счастья хижин.

Только вышло совсем иначе:

Стал в Париже я нищим скитальцем.

Прожил годы среди богемы,

В общежитье Ларюш постояльцем.

Быстро мне привились привычки

Серой массы, лишенной цвета.

Вспоминал я Витебск родимый,

Те великие зиму и лето.

И жалел, что тогда, в восемнадцатом,

В огневые дни, грозовые,

Лишь казалось мне, будто я стану

Комиссаром всех красок России.

Французская Ривьера

РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Печатается по: Рождественский Р. Это время. Из новых стихов // Литературная газета. (М.,) 1980. № 42. 15 октября. С. 7.

МАРК ШАГАЛ

Он стар

и похож на свое одиночество.

Ему рассуждать о погоде

                                               не хочется.

Он сразу – с вопроса:

– А вы не из Витебска?..

Пиджак старомодный

                      на лацканах вытерся…

– Нет, я не из Витебска…

Долгая пауза.

А после – слова

               монотонно и пасмурно:

– Тружусь и хвораю…

В Венеции – выставка…

Так вы не из Витебска?

– Нет, не из Витебска…

Он в сторону смотрит.

Не слышит,

                    не слышит.

Какой-то нездешней далекостью

дышит.

Пытаясь до детства

дотронуться бережно…

И нету ни Канн,

                              ни Лазурного берега,

ни нынешней славы…

Светло и растерянно

он тянется к Витебску,

                                     словно растение…

Тот Витебск его —

                       пропыленный и жаркий —

приколот к земле

                               каланчою пожарной.

Там свадьбы и смерти,

                                   моленья и ярмарки.

Там зреют

особенно крупные яблоки

и сонный извозчик

                                    по площади катит…

– Так вы не из Витебска?..

Он замолкает.

И вдруг произносит,

                                       как самое-самое,

названия улиц:

«Смоленская»,

«Замковая».

Как Волгою,

хвастает Витьбой-рекою

и машет по-детски

прозрачной рукою…

– Так вы не из Витебска…

Надо прощаться.

Прощаться.

Скорее домой

                      возвращаться…

Деревья стоят

вдоль дороги навытяжку.

Темнеет…

…И жалко,

что я не из Витебска.

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Печатается по: Возвращение мастера. 1988. С. 11–12.

ВАСИЛЬКИ ШАГАЛА

Лик Ваш серебряный, как алебарда.

Жесты легки.

В вашей гостинице аляповатой

в банке спрессованы васильки.

Милый, вот что Вы действительно любите!