Русская книга о Марке Шагале. Том 1 - [173]

Ведь если в моем домике стемнеет,

Как различу я твой высокий зов?

ПЕРЕВОДЫ ДАВИДА СИМАНОВИЧА

Печатается по: Симанович 2001. С. 19–20.

ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ

ИЕГУДА ПЭН

Учитель мой, где твои кисть и бородка?

Из этого мира насилья и зла

тебя на тот свет дорогой короткой

лошадка черная увезла.

Погасла лампада усталого сердца —

и ночь окутала дерева.

Напротив дома старая церковь

молчит нахмуренная, как вдова.

Уже по картине твоей еврейской

мажет грязным хвостом свинья.

И болью мне поделиться не с кем:

зачем так давно я ушел от тебя.

БЕЛЛА

К 4-й годовщине смерти

О тебе твое белое платье грустит,

увядают цветы, что сорвать я не мог.

По надгробью рука моя нежно скользит,

и уже я и сам зеленею, как мох.

Об одном, как вчера, я сегодня спрошу:

– Остаешься иль вырваться можно тебе

и пойти по следам, осушая росу

или слезы мои? Жду тебя на тропе…

– Как любви нашей свадебный яркий костер,

к людям, к дому любовь наша чистой была,

ты иди, ты буди их, чтоб к солнцу поднять.

Как земной на груди моей вечный ковер

и сиянье звезды, что сквозь ночи прошла —

так однажды ко мне ты вернешься опять.

ПЕРЕВОДЫ ЛЬВА БЕРИНСКОГО

Печатается по: Ангел над крышами 1989. С. 27, 33–35, 41, 45, 56–57.

АНГЕЛ НАД КРЫШАМИ

Ты помнишь ли меня, мой город,

мальчишку, ветром вздутый ворот…

Река, из памяти испей-ка

и вспомни въявь юнца того,

что на твоих сидел скамейках

и ждал призванья своего.

Там, где дома стоят кривые,

где склон кладбищенский встает,

где спит река – там золотые

деньки я грезил напролет.

А ночью – ангел светозарный

над крышей пламенел амбарной

и клялся мне, что до высот

мое он имя вознесет…

* * *

Я расписал плафон и стены —

танцоры, скрипачи на сцене,

зеленый вол, шальной петух…

Я подарил Творенья Дух

вам

мои братья бессловесные.

Теперь – туда, в края надзвездные,

где ночь светла, а не темна…

…И песни наши, вновь чудесные,

услышат земли поднебесные

и стран небесных племена.

НАСЛЕДСТВО

Отец…

Он снова мне явился

во сне, собравшись в землю лечь.

Об избавлении молился,

о том, чтоб ношу скинуть с плеч…

Его убил холодный меч.

…Ты ждал чудес, ты ждал и плакал,

тряс в синагоге бородой.

Авраам, Исаак и нежный Иаков

внимали сердца голос твой.

Не покладая рук разбитых,

всю жизнь трудился ты —

затем,

чтоб нас вскормить, детей несытых

среди пустых и бедных стен.

Твое наследство – ах как зыбко:

твой дух, которым я пропах,

твоя – в чертах моих – улыбка,

и сила – в двух моих руках…

ТОТ ГОРОД ДАЛЬНИЙ

Во мне звенит

тот город дальний,

церквушки белые —

белы как мел они —

церквушки дальние

и синагоги. Двери

распахнуты. В расцветший сад – в зенит

взлетает жизнь, на шумных крыльях рея.

Во мне грустят

кривые улочки,

надгробья серые – на склоне, где лежат

в горé благочестивые евреи.

В мазках и красках,

на свету, в тени

стоит моя далекая картина —

о, если б душу мне могла обнять

ее холстина!

Мой путь охвачен пламенем. В огне

сверкают годы.

Сколько раз ко мне

тот мир во сне как наяву являлся,

а я – где я? Бог весть где затерялся.

Меня вы не ищите. Не найду

себя я сам. Я жизнь свою покинул,

ушел…

Себе я вырою могилу

и лягу и слезами изойду.

РОДИНА

Мой гость – луна в полночный час

из той страны, что входит с нами…

Там красное трепещет знамя

на старой улице у нас.

Мир – без меня – там обновлен.

Хлопочет ветер: как созвать бы

на торжество великой свадьбы

гостей из множества племен.

Там радость свой являет нрав:

плясун в толпе звенит подковкой,

свободу,

жизнь завоевав

горячей речью и винтовкой.

Вылазьте из глубоких ям,

дядья и тетки,

ты, кузина,

ты, старый дед, – отныне вам

дается званье гражданина…

О, подхвати и воздыми

меня к высотам, облак знойный!

Я слышу колокола звоны

внизу,

где крыши и дымы.

Я слово тихое скажу:

– Страна моя в снегах с тропою,

моя душа навек с тобою —

пока живу,

пока дышу.

Тебя я в красках воспевал —

не знаю, нравится ли песня,

но не отвергни,

даже если

вдали я голосом устал.

Твои леса, твоих людей,

цветы твои – в кармин одел

и в изумруд

и в бирюзу я…

Твой светлый лик

живописуя,

благословляю в ночь и в день…

Молчишь, страна моя. Ты хочешь

мне сердце, что ли, надорвать?

Какой молитвой – днем ли, ночью —

палящий жар мне утолять

в груди?..

Коленопреклоненный…

С надеждой тайной, сокровенной…

Я кровь свою, на знойных грезах

настоянную, тебе пошлю,

свое дыхание —

как слезы

текучие,

всю жизнь мою.

И воздух, голубой и зыбкий,

качнется глыбой в вышине,

и сам я

с тихою улыбкой

умру и лягу в тишине.

Ты на меня, страна, в обиде?

Но я открыт перед тобой —

бутыль в откупоренном виде,

сосуд с доступною водой.

Из года в год разлука крепла…

Но возвращусь я

дотемна,

и ты мою могилу пеплом

посыпешь, милая страна.

3. Стихи о Шагале

АРОН ВЕРГЕЛИС

Печатается по: Вергелис А. Путь. Стихи / авторизованный перевод с еврейского В. Левика. М., 1972. С. 90–96.

С МАРКОМ ШАГАЛОМ В СЕН-ПОЛЬ ДЕ ВАНСЕ

1. У СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ

В этой местности я как дома:

Не с того, что, тепло и светло,

Среди моря земель так знакомо

Средиземное море легло,

Но как будто душа увидала,

В средиземную глядя волну,

Реку синюю Марка Шагала,

Нашу северную Двину.

И как будто море узнало

И хранит, как свиданья залог,

Город маленький Марка Шагала,

Витебск в Альпах, родной городок.

Ах, прощай, Средиземное море,

Надо камень иметь в груди,

Чтоб Сен-Поль де Ванс из предгорий

В Белоруссию не увезти.

Чтоб отсюда, где небо другое,