Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.) - [131]
Не только «левая» Дума, но и «правое» правительство в то время понимали, к чему ведет полное осуществление принципов свободы совести (хотя, разумеется, по-разному относились к последствиям этой свободы). 18 сентября 1906 г., в период, когда Дума бездействовала, директор департамента духовных дел иностранных исповеданий предоставил председателю Совета министров перечень из 17 вопросов, подлежавших рассмотрению в правительстве при выработке законопроектов о свободе совести. В этом списке был и вопрос о возможности выхода из какого-либо исповедания без вступления в другую веру. Власти всерьез думали о распространении порядка и условий перехода из православной веры в инославную на случаи любых переходов из одной веры в другую, а также о праве «выхода из религии» для всех, кто достиг брачного возраста[677].
Чиновники МВД озаботились также разработкой вопроса о вероисповедных союзах. По их мнению, эти союзы должны были подразделяться на вероисповедные общества (исповедания и секты), братства и религиозные общества, преследующие благотворительные, просветительские и тому подобные цели. Братствам могли предоставляться права юридических лиц, а метрические книги сектантов могли вестись либо их наставниками, либо гражданскими властями. Если МВД разрешало существование секты, то ее последователям могло предоставляться право отправления культа, образования общин с правом юридического лица и открытия школ. Кроме того, предполагалось разрешение сектантам устройства религиозных процессий, ношения духовными лицами облачений вне молитвенных домов, то есть на улице и даже устройства колокольного звона[678]. В случае утверждения предлагаемых мер Православная Церковь de facto лишилась бы особого покровительства закона и исключительного права оказательства веры.
Решиться на принятие подобных законодательных предположений в православном государстве можно было лишь после разрешения многочисленных церковных проблем, для чего необходим был Собор. В ином случае Церковь оказалась бы в странном положении несвободной от государства конфессии в условиях, когда все остальные исповедания и секты такой свободой могли пользоваться в полной мере. Следовательно, вопрос о свободе совести связывался с разрешением вопроса о церковных реформах и целиком зависел от него. Ведь Россия и после изменений 1905 г. продолжала оставаться конфессиональным государством, для которого вопросы религии не могли быть безразличны.
Поэтому в течение осени 1906 г. и зимы 1906–1907 гг., когда вопрос о церковных реформах стоял на повестке дня, правительство продолжало активно обсуждать и вопрос о свободе совести, подготовив для внесения в будущую Думу несколько законопроектов: о разрешении совершения инославных и иноверных богослужений и богомолений, а также сооружения, устройства, возобновления и починки инославных и иноверных молитвенных зданий; об инославных и иноверных религиозных обществах; о римско-католических монастырях; об отмене содержавшихся в действовавшем законодательстве политических и гражданских ограничений, находившихся в зависимости от принадлежности к инославным и иноверным исповеданиям (в том числе и к старообрядчеству и к отделившимся от православия сектантам), а также законоположений, допускавших вмешательство гражданской власти в духовные отношения частных лиц.
Особый журнал Совета министров от 3 и 17 февраля 1907 г. «по законопроектам, касающимся осуществления свободы совести» был утвержден государем 12 марта 1907 г. Сразу же после открытия заседаний Второй Государственной Думы (оно состоялось 20 февраля 1907 г.) законодательные предположения были внесены на рассмотрение народных избранников[679]. Однако Вторая Дума действовала слишком короткое время и не смогла рассмотреть эти вопросы, хотя об их актуальности заявил председатель Совета министров.
Впрочем, задолго до того, как Вторая Государственная Дума собралась на свое первое заседание, в истории думской монархии произошел первый серьезный конфликт исполнительной и законодательной властей. Первая Дума была распущена, поскольку, как говорилось в царском манифесте от 9 июля 1906 г., «выборные от населения, вместо работы строительства законодательного, уклонились в непринадлежащую им область и обратились к расследованию действий поставленных от нас местных властей, к указаниям нам на несовершенства Законов Основных ‹…› и к действиям явно незаконным, как обращение от лица Думы к населению. Смущенное же таковыми непорядками крестьянство, – говорилось далее, – не ожидая законного улучшения своего положения, перешло в целом ряде губерний к открытому грабежу, хищению чужого имущества, неповиновению закону и законным властям»[680].
Святейший Синод вынужден был реагировать на происшедшие изменения, выпустив специальный циркуляр. Опасаясь дальнейшего нагнетания страстей, иерархи запретили касаться в речах, произносимых с амвона, политического положения страны. Если же прихожане хотели услышать от священника о том, изменятся ли к лучшему условия крестьянского быта, то циркуляр рекомендовал успокаивать население, «говоря, что царь сам понимает нужды крестьян и скоро сделает все для них полезное». Манифест о роспуске рекомендовалось прочесть в ближайший день с собственными пояснениями
