Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [227]
Харламов напоминал, что в бюджетной комиссии представители Военного министерства уверяли, что самоуправление и так существует в казачьих войсках, и пожелание Думы основано на недоразумении. Харламов указывал на то, что станичные атаманы не избираются, а назначаются областной администрацией (один из трех представленных кандидатов). Часто бывало, что ряд кандидатов не утверждался, и в станицу посылали атамана по назначению. В хозяйственных вопросах самоуправление не существует, ибо все приговоры станичных сходов идут на утверждение окружного атамана.
Харламов цитировал официальное мнение помощника войскового наказного атамана (от 1899 г.) о том, что «управление гражданской частью в округе фактически перешло к помощнику окружного атамана», но и тот ведет дело формально, ибо число дел и исходящих в окружных управлениях за год доходит до 50 000. Еще ближе, чем окружной атаман, стоят к станичному самоуправлению так называемые «заседатели», бывшие строевые офицеры, незнакомые с законами.
Изложивши историю вопроса о восстановлении земства на Дону с 1882 по 1909 г., Харламов напоминал, что представители Главного управления казачьих войск безмолвно присутствуют в подкомиссии Думы, рассматривающей законопроект о донском земстве, внесенный депутатами. Главное управление, каждый раз, по назначении нового атамана на Дон, запрашивает его мнение о земстве, а атаманы меняются почти ежегодно, – и Управление отговаривается, что не имеет еще отзыва атамана.
Харламов протестовал против утверждения Военного министерства, будто бы «подчинение казачьей общественной жизни гражданскому начальству явным образом отражается на понижении боевых качеств казаков и упадке исконных казачьих традиций». Но это разделение власти гражданской и военной существовало на Дону 50 лет, по Положению 1835 г., и за это время в ряде войн, и на Кавказе, казачество доказывало неизменно свою боеспособность.
Харламов напоминал, что 70 лет уже атаманы назначаются не из казаков, что в руках атамана объединена власть гражданская и военная. «Военное ведомство думает, что, только посадив генералов, сосредоточив власть в руках генералов, оно может сохранить боевую способность казаков…» Харламов доказывал, что это – заблуждение. «Казачье население Донской области обнищало до такой степени, что на нем к 1 июня 1909 г. числится продовольственных долгов войсковому капиталу 3 231 849 руб., а других долгов, лежащих на станичных обществах, тому же войсковому капиталу 1 225 108 руб.». «О какой же доблести вы будете говорить среди нищего, полуголодного населения, которое нуждается в продовольствии». Харламов приводил примеры станиц, в которых было до 50 % и более хозяйств, у которых не имеется достаточно скота и лошадей для ведения хозяйства. В Хоперском округе: станица Федосеевская – 55 % хозяйств; Тишанская – 46 %; Усть-Медведицкий округ: Березовская станица – 62 %; Островская – 35 %; 2-й Донской, исключительно казачий округ: Нагавская станица – 91 %; Верхне-Курмоярская – 65 %, Потемкинская – 75 %; 1-й Донской округ: Терновская станица – 38 %. В станицах, в которых было 92–94 % земледельческого казачьего населения, от 15 до 22 % хозяев не имели совершенно живого инвентаря. «Местное самоуправление, – заключал Харламов, – единственно может прийти на помощь казакам в этом положении».
Харламов требовал уничтожения прежней сосредоточенности казачьих дел в Военном министерстве. 3-я Дума «совершенно правильно поступила, приняв пожелание, чтобы деятельность Главного управления Землеустройства и Земледелия была распространена на казачьи войска». Ряд местных учреждений подчинен соответственным министерствам. «Военное министерство на это не заявляет претензии и вполне правильно, потому что справиться со всем этим оно не в состоянии. Нужно в государстве иметь какой-то правительственный аппарат, который в миниатюре совмещал бы в себе все силы, все стороны всех министерств, имеющихся в Российском государстве, но это – нелепость!..»
Таким образом, идея сосредоточения всех донских дел в едином центральном ведомстве к 1909 г. утратила свой смысл. Когда-то это сосредоточение делало соответственный орган Военного министерства чем-то вроде статс-секретариата по делам некогда независимой Донской республики, позже – автономного Донского края. Теперь идея эта была забыта и центральным ведомством, которое держалось за старый порядок лишь во имя максимального влияния центральной военной власти и чиновничества на донские дела. Но она была позабыта и представителями казачества, которые требовали рассредоточения донских дел, распределения их между ведомствами, во имя правильно понятых, добавим мы, интересов населения.
Харламов указал на еще один, касавшийся Дона, государственно-правовой пережиток. «Казачьи области, – говорил он, – представляют собою в денежном отношении государство в государстве». Он не представлял себе того, что войсковые капиталы войска Донского были, в сущности, остатком государственной казны Донской республики. Но он правильно устанавливал, что «войсковой капитал есть принадлежность всего войска, всего войскового населения данной области». И с основанием протестовал он против того, что казаки ничего не получают из этого капитала на свои нужды по снаряжению на службу. «На эти капиталы, – говорил Харламов, – казаки содержат себя, суды и тюрьмы, туда их сажают; все учреждения гражданского управления; уплачивают жалованье льготным офицерам; уплачивают на содержание военно-учебных заведений, которые для них поставляют офицеров; уплачивают и пенсии офицерам и чиновникам из этого капитала; донские казаки уплачивают и дополнительное жалованье в 18 000 руб. своему атаману и т. д.».
