Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917 - [222]

Относительно Дона была сделана оговорка о введении, кроме того, в области земских учреждений на общих началах с изменениями, обусловливаемыми особенностями быта и землепользования. Учреждения эти должны были распространяться в одинаковой мере и на крестьянство.

Затем программа настаивала на создании войскового земельного фонда и возвращении Войску земель Донской общины путем принудительного отчуждения. Мировые судьи должны быть избираемы всеобщей подачей голосов; все казачье духовенство должно избираться прихожанами; гражданское управление Войском должно быть изъято из ведения Военного министерства. Помимо некоторых мер, которые должны были облегчить тяготу военной службы казачества, программа требовала, чтобы «количество первоочередных частей определялось высшим военным начальством совместно с войсковым кругом». Вопрос об иногороднем населении области предполагалось разрешить с неказачьими депутатами края.

Таким образом, в проекте донских депутатов 2-й Думы возродилась идея войскового круга, как чисто казачьего представительного органа для разрешения казачьих дел. Но идея представительства от всего края, от всего населения, продолжала пребывать отграниченной от идеи специально казачьего представительства. Однако круг, по исторической традиции, должен был иметь первенство пред областным земским собранием, в котором объединялись представители всего населения области, без различия сословий. Согласно с исторической же традицией, казачьи депутаты хотели возродить выборность духовенства на Дону, но почему-то лишь «казачьего», тогда как процент иногородних прихожан даже в станицах был уже довольно велик. Очень характерно было требование восстановить выборность атаманов, уничтоженную Петром.

Очень важными пунктами программы были требование, во-первых, восстановить земельные права донской общины и, во-вторых, изъять земельные дела из рук центральной власти. В общем, это были требования, присущие донскому казачеству, в течение всего времени пребывания его в императорской России.

Что касается отдельных депутатов, то Харламов был поглощен деятельностью по должности товарища секретаря Думы и в комиссиях: аграрной и по церковным делам (в последней он был секретарем), а также в казачьей группе. Араканцев был членом комиссий: распорядительной, по запросам, бюджетной и секретарем редакционной. С политической речью он выступил лишь однажды, а именно по вопросу о местном суде (29 мая 1887 г.). Он потребовал, чтобы реформа местного суда была распространена не только на Донскую область, но и на все казачьи области. Араканцев не надеялся на скорое введение земства в казачьих областях, против чего упорно боролось Военное министерство. Поэтому он стоял за распространение на казачьи области хотя бы выборного мирового суда, существовавшего на Дону. Путая даты, он напомнил Думе историю донского земства и ужасное значение закона 1891 г. об общественном управлении станиц. «Безграничный произвол и усмотрение военного министра являются тем законом, который сжимает и кромсает жизнь в казачьих областях». Выборный мировой суд мог бы быть некоторым облегчением для казачества. Резко порицая нарушение Министерством юстиции судейской независимости, Араканцев считал покушением на независимость мирового съезда проект Щегловитова о том, чтобы председателем и непременным членом мирового съезда был член окружного суда, то есть лицо, назначенное правительством. Поддерживая проект казачьей группы, Араканцев предлагал, чтобы судебное преобразование, предложенное 2-й Думе, было введено «в казачьих областях на основании временных правил 11 мая 1883 г. об окружных избирательных собраниях, действующих в области Войска Донского».

Ушаков выступил лишь раз (по поводу истязаний в рижской тюрьме) и выразил скорбь, что «правительство говорило в Думе языком, который понятен только для двух-трех сидящих направо, но совершенно неубедителен для всего народного представительства»[779]. Он был секретарем комиссии о народном образовании и членом комиссии о неприкосновенности личности.

Воронков выступил также лишь раз, а именно в заседании 11 мая, высказался против ассигнования Министерству внутренних дел сумм на продовольственную помощь, мотивируя это небрежной и безобразной постановкой этого дела в министерстве[780]. Он был членом комиссии: продовольственной, по народному образованию и о нормальном отдыхе в торгово-ремесленных заведениях.

Каклюгин, член комиссии – распорядительной и по исполнению росписи, выступал по вопросу о пытках и истязаниях в Прибалтийском крае (13 апр.) и дважды по вопросу о помощи голодающим. Приветствуя (7 марта) образование продовольственной комиссии, Каклюгин сообщил, что на Дону весною 1907 г. свирепствовал небывалый, страшный голод. Поражено голодом было 550 тыс. чел., из них казаков – 348 тыс. чел. Он сообщил о появлении «казака голодающего и протягивающего руку за подаянием». Каклюгин требовал изъятия дела помощи из рук земских распорядительных комитетов и передачи его в руки общества. 11 мая 1907 г. Каклюгин высказался за немедленное ассигнование Министерству внутренних дел миллионов на завершение продовольственной компании, хотя он сам сообщил, что бедственное положение населения (в частности, в Донской области) замалчивается правительством, а печать не в силах раскрыть ужасы. Каклюгин огласил сведения о голодании в слободе Дьяковой Ровенецкой волости и 11 других пунктах Таганрогского округа. Он отметил преступные заявления (чиновничьего) продовольственного комитета в Таганроге и наказного атамана, что голода на Дону нет. Каклюгин находил, что голодающие не могут ждать, пока дело помощи перейдет из рук чиновников в руки общественных органов.