Роман Виолетты. Парижские сладости - [7]

Лишь под утро нам удалось уснуть, обнимая друг друга. Ночь же была наполнена страстью, слезами, удовольствием, безумством, желанием.

— Надеюсь, — сказала Виолетта, проснувшись, — я больше не девственница!

ГЛАВА 4

Как только наслаждение исчезало, возвращалась боль. Она была несильной, но все же беспокоила бедняжку. Перед уходом я посоветовал Виолетте полежать в ванной с отрубями, успокоив малые губы круглой губкой с отваром алтеи.

Оказалось, что и в этом вопросе мне пришлось взять на себя роль учителя — что такое малые и большие губы, она не знала. При помощи зеркала, гибкости Виолетты и, конечно же, с ее согласия, я выполнил сладкий урок, показав ей все, что требовалось.

Удивительно, что увиденное было для нее новым и неизведанным, никогда ее не посещала мысль рассмотреть свое тело, настолько она была наивна.

Несмотря на проведенную вместе ночь, много осталось для нее неизведанного. Она до сих пор была, как ребенок. Я объяснил ей цель, ради которой Создатель даровал союзу двух полов великое удовольствие, я рассказал ей о воспроизводстве себе подобных, о том, что это цель природы и дар всем живым существам, от человека до растений. Это одна из основ социального устройства, а совершенство вида — дело вторичное.

Потом последовали подробности. Я рассказал Виолетте о клиторе, этом очаге наслаждения, который у нее был мало заметен. Потом нашего внимания удостоились дверцы любовного святилища — большие и малые губы, стыдливая вуаль девственной плевы, скрывающая путь к вагине, этой будущей дороге материнства. Я сказал ей, что она бы могла найти отверстие, из которого идет кровь при месячных, если бы плева не была разорвана. Я познакомил ее с мнением ученых по поводу зачатия, создания, формирования человека и рассказал о матке, совокуплении и беременности. Я назвал ей слово «сперматозоиды» и рассказал об этих невидимых мужских существах, скрытых в семени, равно как и о женских яичниках, их трубах и оплодотворяющихся шариках.

Я взял карандаш и наглядно показал путь зародыша, его развитие, связь с плацентой и дыхание при помощи щели Баталя. Я рассказал о животных, откладывающих яйца, о моллюсках, о растениях. Я показал, как растения вступают в связь друг с другом, как насекомые становятся вестниками любви, опускаясь на цветок и принося пыльцу, эту частичку души природы, как ветер способствует любовной связи, и тогда тычинки-мужчины и пестики-женщины вступают в связь.

Крошка моя внимательно слушала, запоминала, показав себя усердной ученицей.

Я подумал, что Виолетта не будет мешать моим обычным занятиям, и твердо решил сохранить ее для наслаждения. Днем я был занят учебой на медицинском и этюдами в музеях, а ночью вполне мог проводить время на улице Сент-Опостен.

«Сколько же скрывается под покровом невинности!» — размышлял я, спускаясь по лестнице.

В мое отсутствие Виолетта превратилась в настоящую хозяйку дома. Вернувшись, я обнаружил на столе свежий чай, а также сливки и пирожные. Мы сказали Леони, что она больше не нужна сегодня, и остались вдвоем. Насчет розысков Виолетты мы были спокойны: накануне она отправила господину Берюшу письмо, переписав мой образец.

Она зажгла светильники, разделась и стала с интересом рассматривать себя со всех сторон — настолько взбудоражили ее мои рассказы. Но она не могла решить, что у нее хорошо, что плохо, не видя других женщин. Но такой осмотр не дал пищи для ее ума, утомил ее, ей стало скучно. Она вспомнила о средстве от скуки и взяла с полки очередную книгу. Это было сочинение Теофиля Готье «Мадемуазель де Мопен», оказавшееся для нее источником новых загадок.

Переодевшись мужчиной, мадемуазель де Мопен соблазняла юную девушку, сцена, описанная далее, была настолько двусмысленна, что понять ее мог только знаток античной цивилизации.

Виолетта живо заинтересовалась описанием. Пришлось объяснить ей, кто такие гермафродиты. Я рассказал ей про греков, поклонников всего прекрасного, мечтающих создать не существующую в природе красоту. Считается, что однажды нимфа источника Салмакида, увидев, как купается сын Венеры и Меркурия, стала умолять богов Олимпа слить воедино ее тело и тело возлюбленного. Боги услышали ее, и возникло создание, наделенное признаками обоих полов, желающее и женщин и мужчин и способное любить их обоих со всех сторон.

Такие особи есть среди растений, моллюсков, во всем животном мире. Среди женщин они встречаются чаще, и по удлиненному клитору их можно отличить. И почти все женщины с таким клитором испытывают влечение к своему полу.

Я вспомнил про гермафродита Фарнезе в Лувре, который был и мужчиной и женщиной и пообещал показать его ей. Я рассказал про Сапфо, прародительницу лесбийского культа, возникшего очень давно, но до сих пор имеющего своих последовательниц.

Было две Сапфо на самом деле: одна, куртизанка, из Эрезаса, другая, жрица, из Митилена. Удивительно красива была первая, греки запечатлели ее на медалях.

Жрица не отличалась красотой и, дожив до зрелого возраста, так и оставалась одна. Никого не полюбив, она решила создать союз против мужчин, как античные амазонки. Сторонницы Сапфо отказались от мужчин полностью, любя только женщин, тогда как амазонки все же позволяли раз в год приплывать на остров своим мужьям.