Роман Виолетты. Парижские сладости - [9]

— Я видел только раз, как женщины любили друг друга за деньги, но ты же понимаешь, что это не по-настоящему.

— Уже ничего не изменить, к несчастью.

— Правда? У тебя есть адрес графини?

— Нет.

— Как же ты у нее оказалась?

— Ни название улицы, ни дом я не запомнила, ведь меня привезли.

— Хорошо, думаю, случай еще представится, а пока оставим этот разговор.

— Вот как, сударь! Оказывается, Вы совсем не ревнивы!

— Зачем мне ревновать к женщине? Она лишь распалит тебя, и я от этого только выиграю.

— А если я буду встречаться с мужчиной?

— Я убью тебя! — сказал я самым грозным тоном. — Мужчина — это совсем другое!

— Замечательно! А то я испугалась, что ты меня разлюбил.

— Разлюбил? Я? Сейчас докажу, что это не так!

Я схватил ее в объятия и отнес на кровать, мы быстро разделись, и я наконец вспомнил про зеркало. Дернув за шнурок, я открыл его, в нем отражался свет двух канделябров.

— Ах! — восторженно вскрикнула Виолетта. — Какая красота! Мы сможем увидеть себя.

— Да. Не уверен, что ты сможешь досмотреть до конца.

— Держу пари, что да.

— Держу пари, что нет.

Я подарил ей долгий и протяженный поцелуй, начавшийся на губах и закончившийся на «холме Венеры».

Она ахнула.

— Но твоя голова… ты не сможешь там ничего увидеть!

— Я представлю, а ты смотри за нас двоих! Ты решила, как мы будем это делать?

— Медленно. Немного больно, когда я двигаюсь.

— А отвар алтеи?

— Я сделала все, как ты сказал.

— Не помогло.

— Помогло. Очень!

— Хорошо. А сейчас я завершу лечение.

Я взял кувшин с молоком и отпил из него.

— Что ты задумал, Боже мой? — удивилась Виолетта.

Я махнул рукой и указал ей на зеркало.

Подождав, пока молоко у меня во рту нагреется, я приник губами к маленькой пораненной щелочке и, наградив ее поцелуем, влил молоко внутрь.

— Ах! — вскрикнула Виолетта. — Как тепло, как приятно! Будто доходит до сердца! Что ты делаешь? Так еще не было никогда! Похоже, от тебя я узнаю много удивительных вещей!

Мой рот опустел, но я не отодвинулся.

— О! А вот так ты уже делал, я помню! Но что делает твой язык, почему мне так сладостно? Я умру сейчас… О Боже! Боже! Сегодня это не совсем обычно! Но нет! Я буду смотреть, буду смотреть до конца, я буду бороться…я…я…ах!.. ты победил… мои глаза… я больше ничего не вижу, мой милый друг… моя душа улетает… Умираю!

Я воздержусь от дальнейшего описания ночи. Если для влюбленных каждая ночь особенная и не походит на другую, то для читателя ночь покажется утомительной и без новизны.

На следующий день в мою дверь позвонили, слуга сообщил, что меня желает видеть графиня де Менфруа. Я тут же вспомнил о рассказе Виолетты и, как выяснилось впоследствии, предчувствие было верным. Я вышел к графине сам и провел ее в спальню, служившую и кабинетом, и комнатой для живописи.

Графиня была смущена. Она неуверенно опустилась в кресло и после долгих колебаний подняла вуаль. Она была высокая, с длинными светлыми локонами до плеч, с черными же бровями, глазами и ресницами. Нос прямой, губы красные, как коралл, грудь и бедра идеальны. На вид ей было лет двадцать восемь.

Я молчал, ожидая, что она объяснит свой визит.

— Вероятно, сударь, странно, что я пришла к Вам. Но только Вы один сможете мне помочь. Мне нужны сведения.

— Буду счастлив, мадам, — сказал я с поклоном.

— На первом этаже Вашего дама, сударь, у продавщицы белья есть девушка Виолетта.

— Совершенно верно, мадам.

— Она пропала три дня назад. Я расспрашивала и подружек и хозяйку, но они только заявили, что им нет никакого дела. Тогда я обратилась к хозяину и пригрозила ему полицией. Он ответил, что Вы сможете дать мне желаемые сведения. И вот я пришла к Вам с надеждой.

— Я полагаю, Вы желаете девочке только добра, и потому не буду утаивать ее от Вас. Но я намерен и дальше прятать ее от господина Берюша, он сломал задвижку на ее двери и пытался ночью проникнуть к Виолетте. В два часа ночи испуганная бедняжка прибежала ко мне, и я предоставил ей убежище.

Графиня вскрикнула.

— Значит, она здесь?

— Ну что Вы, мадам. Я поселил ее в своей холостяцкой квартире.

— Адрес! Дайте мне адрес!

— Виолетта много говорила о Вас. С большим удовольствием я скажу, где ее можно найти.

— Она говорила обо мне?

— Да, мадам. О Вашей доброте, которая так помогла ей, и именно в ту минуту, когда она нуждалась в помощи. Ни за что на свете я не стал бы ее прятать от Вас.

— Как я Вам благодарна! Как я счастлива, что она обратилась к Вам! Бедное дитя!

Я написал адрес: «Улица Сент-Опостен, двойная дверь на втором этаже, обитая зеленым бархатом. Разрешаю. Кристиан». Это было имя, под которым меня знали в том доме.

— Когда Вы увидите ее? — спросила графиня.

— Сегодня же вечером.

— А днем? Она не покидает квартиру?

— Думаю, сейчас она занята тем, что читает «Мадемуазель де Мопен».

— Такую книгу? Это Вы дали ей?

— Что Вы! Она читает только то, что хочет сама.

— Я навещу ее.

Я проводил графиню до лестницы, а, выскочив на балкон, увидел, что ее экипаж сворачивает с улицы Риволи на Вандомскую площадь.

Я не стал терять времени, прихватил шляпу, спустился по лестнице и через несколько минут был на улице Сент-Огюстен. Пройдя черным ходом, я неслышно пробрался в ванну и увидел Виолетту. Она полулежала в шезлонге, на ней были только сорочка и домашнее платье, а в руках действительно книга. То воля пальцем по строчкам, то теребя розовый кончик груди, то перебирая волосы, она читала.