Роковая восьмерка - [17]

— Абруцци нехороший тип. Держись от него подальше.

Я старалась не обращать внимания на руку Рейнджера, касающуюся моей груди. С виду вроде совершенно невинная чистка. Только что-то глубоко внутри моего живота решило, что это секс.

— Прекрати меня обхаживать, — возмутилась я.

— Может, тебе стоит привыкнуть, коли ты мне должна.

— Я пытаюсь тут вести разговор! Пропавшая мамочка снимает дом у Абруцци. Сегодня утром я в некотором роде на него наткнулась.

— Дай догадаюсь — ты покаталась на его ланче?

Я окинула взглядом свою одежду.

— Нет. Ланч принадлежал другому парню. Тому, что выставил мне палец.

— Где ты повстречала Абруцци?

— В арендованном доме. И вот что странно. Абруцци не хотел видеть меня в том доме, и не желал, чтобы я связывалась с Эвелин. То есть, ему-то что? Для него эта собственность даже не первой значимости. И потом у него крышу снесло, начал бред нести о военной компании и военных играх.

— Главным образом Абруцци делает деньги на подпольном бизнесе, — рассказал Рейнджер. — Потом инвестирует их в законные операции типа недвижимости. Военные игры — его хобби. Ты знаешь, что это?

— Ничуть.

— Военные игроки изучают стратегию войны. Вначале это просто сборище парней в одной комнате, передвигающих игрушечных солдатиков на карте, расстеленной на столе. Типа настольных игр «Риск», «Ось» или «Союзники». Воспроизводятся и разыгрываются воображаемые битвы. Сейчас большая часть военных игр играется на компьютере. Типа «Данжинс энд Дрэгонс» для взрослых. Слышал, что Абруцци увлекается этим серьезно.

— Да он просто псих.

— Единодушное мнение. Что-то еще? — спросил Рейнджер.

— Нет. С этим все.

Рейнджер сел в свою тачку и отчалил.

Для промежутка времени, когда я всего лишь пыталась заработать немного денег, уже слишком. У меня все еще имелась Лаура Минелло, великолепная автоугонщица, но я чувствовала себя совершенно вымотанной, к тому же у меня больше не было наручников. Наверно нужно снова вернуться к поискам пропавшего дитя. Наверняка Абруцци уже нет в доме, если я сейчас туда вернусь. Наверно, после того, как запугал меня, пыхтя от гнева, отправился домой покомандовать игрушечными солдатиками.

Я поехала обратно на Ки-стрит и припарковалась у дома Кэрол Надич. Позвонила к ней в дверь и пока ждала, успела соскрести сыр от пиццы с груди.

— Привет, — поприветствовала меня Кэрол, открыв дверь. — Что сейчас?

— Энни играла с соседскими ребятишками? У нее была лучшая подружка?

— Большинство детей на нашей улице постарше, и Энни по большей части сидела дома. Это что у тебя в волосах, пицца?

Я пощупала волосы на голове.

— Что там, пепперони?

— Нет. Только сыр и томатный соус.

— Ладно, хорошо, что нет пепперони, — сказала я.

— Постой, — вспомнила вдруг Кэрол. — Я вспомнила. Эвелин как-то говорила, что у Энни новая подружка в школе. Эвелин беспокоилась, потому что эта крошка думала, что она лошадка.

Мгновенное озарение. Это же моя племянница, Мэри Элис.

— Прости. Я не знаю имя этой лошадки-девочки, — добавила Кэрол.

Я попрощалась с ней и проехала два квартала до дома родителей. Была середина дня. Уроки кончились, и Мэри Элис и Энджи должны сидеть в кухне и есть печенье, испеченное матушкой. Один из моих первых уроков, что все имеет свою цену. Если хочешь печенье после школы, ты должна рассказать матушке, как прошел твой день.

Когда мы были детьми, у Валери всегда находилось, чем похвастать. Она организовала хор. Она победила в соревновании по чистописанию. Ее выбрали для Рождественского парада. Сьюзан Мароне сообщила ей по секрету, что Джимми Уизнески думает, что Валери хорошенькая.

Ну и у меня было много, чем похвастать. Я не организовала хор. И не победила в диктанте. И меня не выбрали для Рождественского парада. И я случайно спустила Билли Бартолуччи с лестницы, и он разодрал коленку.

В дверях меня встретила Бабуля.

— Ты вовремя. Поешь печенья и расскажешь, как прошел день, — заявила она. — Спорим, у тебя еще тот денек. Ты вся покрыта ошметками еды. Гонялась за каким-нибудь убийцей?

— Арестовывала парня, которого разыскивают за бытовое насилие.

— Надеюсь, ты ему врезала по самому больному месту.

— Собственно врезать ему не удалось, но я раздавила его пиццу. — Я села за стол рядом с Энджи и Мэри Элис. — Как дела? — спросила я.

— Я организовала хор, — похвасталась Энджи.

Я подавила желание завизжать и взяла печенье.

— А как ты? — спросила я Мэри Элис.

Мэри Элис отпила молока и вытерла рот ладошкой.

— Я больше не северный олень, потому что потеряла рожки.

— Они отпали по дороге домой из школы, и подбежала собачка и сделала им душик, — наябедничала Энджи.

— Я не хочу быть больше северным оленем, — заявила Мэри Элис. — У оленей нет такого красивого хвоста, как у лошадок.

— Ты знаешь Энни Содер?

— Конечно, — ответила Мэри Элис, — она из моего класса. Мы с ней лучшие подруги. Только она больше не ходит в школу.

— Я сегодня искала ее, но ее нет дома. Ты не знаешь, где она?

— Не-а, — ответила Мэри Элис. — Наверно, она уехала. Так бывает, когда разводишься.

— Если бы Энни могла уехать туда, куда хочет… куда бы она поехала?

— В «Диснейленд».

— А еще куда?

— К бабушке.

— А еще?

Мэри Элис пожала плечиками.