Рив - [3]

Вернувшись домой, папа-омега в отчаянии пал на колени в святилище. Заламывая руки, в который раз со слезами на глазах молил небеса смилостивиться над его мальчиком.

«Боги всемогущие, пошлите альфам сострадания и терпения. Бог плодородия, подари моему сыну благословение прежде, чем ему искалечат душу!»

Неистовый грохот за спиной, прервавший молитву, заставил Нейта испуганно оглянуться и сразу вскочить на ноги. Упираясь ладонями в косяки, в дверях стоял громадный черноволосый воин-альфа настолько ужасающей внешности, что сердце взрослого омеги замерло от страха.

Воин находился на грани обращения, и уже наполовину изменился, увеличившись не только в размерах. Сейчас он обладал невероятной силой, способной вырывать с корнем деревья и крушить скалы одним ударом кулака. Его ноздри гневно раздувались, различая малейшие запахи, уши заострились, зубы превратились в острые клыки, а длинные когти напоминали кинжалы. Весь его вид отражал абсолютную одержимость, сквозящую в каждом движении, что могло означать только одно: альфа почуял течку своей истинной пары. И если в ближайшее время они не соединятся, возврата не будет — неудовлетворённое желание бросит воина в пучину буйного помешательства.

— Его запах обрывается здесь, — прорычало чудовище, сверкая безумными глазами… невероятного аметистового цвета!

«Невозможно».

На искажённом яростью лице Нейт различил тонкий шрам, рассекающий бровь и проходящий неровными краями через всю правую щёку.

«О, небо!»

В памяти всплыли не только фантастические сны Лема. Нейтон до сих пор помнил рассказ собственного мужа о том, как он почувствовал аромат своего истинного омеги посреди кровавого сражения. Роф прорывался к нему под шквальным огнём, среди рушащихся зданий, сквозь горящие руины, голыми руками разбрасывая бетонные плиты, завалившие подвал, где тогда прятался Нейт. Когтями вспарывал деревянную обшивку стен, а плечами ломал разделяющие их стены. Альфа предстал перед ним в подобном полуобращённом облике… Но когда они встретились, всё изменилось, и на свете не было мужчины нежнее, чем его возлюбленный Роф.

Воспоминания яркими картинками пронеслись в голове папы-омеги, заняв всего несколько бесконечных мгновений.

— Лем на случке. В Центре, — честно признался он и даже не вздрогнул, когда пространство разорвалось бешеным рёвом связанного альфы.

Когда тот исчез, Нейтон закрыл ладонями лицо и разрыдался, вновь падая на колени перед образами и вознося благодарность великодушным богам. Он знал, что этот ниспосланный судьбой воин, чей облик с малых лет лелеял в своих мечтах Лем, теперь ни перед чем не остановится и никому не позволит обидеть своего омежку.

Лишь однажды услышав аромат истинной пары, альфа влюбляется раз и навсегда. В своём омеге сильный и жестокий воин находит духовный приют, немыслимое наслаждение и полноценное счастье. Истинный одним своим присутствием излечивает душу альфы от любых ран, а если окажется рядом, может вырвать даже из беспощадных когтей смерти. Потому что на свете нет ничего сильнее их любви.

Когда пришло время, Нейтона не оказалось рядом с Рофом. Всё, что осталось от любимого мужа — их драгоценный сын Лем…

Воин может погибнуть, и его возлюбленный сможет жить дальше ради ребёнка, что во время войны случалось довольно часто. Но не наоборот. Встретив и потеряв своего истинного омегу, альфа остаётся связанным, и эти узы увлекают его следом за любимым. Он не может жить, невзирая ни на какие причины, и непременно впадает в безумие, которое приводит к быстрому и неминуемому самоуничтожению.

* * *

Тяжёлая металлическая дверь с невероятным скрежетом сорвалась с петель, лёгкой картонкой отлетев в сторону. Упоительный аромат ванили и мяты ударил в нос, заставив связанного альфу зарычать, осматривая налившимися кровью глазами открывшуюся перед ним картину.

Его малыш уже стоял на диване с приподнятой попочкой и широко расставленными ножками, а по щекам мальчишки густо текли неудержимые слёзы. Крейг грубо и бесцеремонно раздвигал аккуратные бледные ягодицы, без всякой подготовки пристраивая к нетронутой дырочке огромный ствол, испещрённый рельефными венами. С другой стороны Брент, жёстко сжав в кулаке золотистые локоны омежки, увлечённо елозил по нежным губам толстенным членом, стараясь пропихнуть его в ротик.

Белокурый Слейн, орган которого усердно сосал и вылизывал сидящий в кресле молодой альфа, первым заметил Рива. При виде друга, в полтора раза превосходящего размерами любого из воинов, глаза его ошеломлённо округлились, но он не успел даже рта раскрыть. В два коротких мгновения оба альфы, посягнувшие на сегодняшнего омегу, разлетелись к противоположным стенам комнаты под могучими ударами громадных свинцовых кулаков.

Пока те со стонами перекатывались на колени и пытались сообразить, что происходит, Рив подхватил своего драгоценного мальчика на руки, укутывая в плащ, укрывая от чужих глаз, прижимая к вздымающейся груди. Едва прикоснувшись к омежке, альфа стал преображаться, возвращаясь к нормальному состоянию. Словно по волшебству разглаживалось его лицо, а черты смягчались, когти втягивались внутрь, а кожа светлела.