Римский трибун - [18]
Кола ди Риенцо, надвинув на голову капюшон, покинул палаццо молодого барона. Сжимая под плащом рукоять маленького кинжала, он быстро шел по пустынным улицам ночного Рима. Где-то рядом в квартале Колонна не умолкая били в набат, виднелось пламя разгоравшегося пожара.
Прислушиваясь к долетавшим с той стороны воинственным кликам, папский нотарий вспоминал насмешки нобилей и с ненавистью думал о тех, кто лишал город покоя, то и дело превращая его в арену кровавых схваток.
Глава IV
МЕЧ ПОДНЯТ
— Сколько же терпеть? Пора проучить ублюдков! — возбужденно басил одноглазый кузнец дель Веккио. — Мерзавцы наглеют с каждым днем.
Столяр Паоло Буффа, злой и трезвый против обыкновения, громко ругаясь, потрясал над головой жилистым кулаком. Ночью сгорела его лачуга, служившая домом и мастерской. Старуха мать, жена и двое малых детей остались без крова. В огне погибли не только жалкая утварь, но и верстак с инструментами.
Сосед столяра, горбатый ткач Симоне, яростно поносил префекта и бездельников сенаторов. Ему едва удалось отстоять от пожара свой сарай, где стоял приобретенный в долг ткацкий станок.
Утром Кола велел друзьям созвать надежных людей на Авентинском холме за стеной старого францисканского кладбища.
Место было тихое. Огромный пустырь, заросший кустами бузины и дикого орешника, служил хорошим убежищем от посторонних глаз. Сюда легко было проникнуть под видом родственников, идущих навестить могилы близких.
Большая толпа собралась на зеленой поляне под сенью высокого каштана. Тут были богатые пополаны, знакомые землевладельца Пандольфуччо ди Гвидо, молодые кавалеротти из отряда Стефанелло Маньякачча, завсегдатаи траттории ди Риенцо, студенты, торговцы, ремесленники.
Папский нотарий, сменивший белоснежные одеяния на обычный серый плащ, произнес страстную речь. Он говорил о тяжелых бедствиях своих сограждан. О том, что частые смуты, грабежи и пожары все больше приводят в упадок торговлю и ремесла. Сотни людей, и без того имевшие скудные заработки, совсем лишились работы и средств к существованию из-за своеволия жестоких феодалов. С гневом описывал Кола страдания римлян, которым постоянно угрожали голод, потеря имущества и жизни. Он рассказывал о земледельцах, обиженных баронами, о пилигримах, ограбленных и задушенных у самых стен города.
Собравшиеся взволнованно слушали оратора. Возбужденные возгласы то и дело прерывали его. Видя, какое впечатление произвела его речь, Кола поднял руку и потребовал тишины.
— Друзья! Чтобы изменить положение, у нас есть лишь один выход. Надо установить в Риме народовластие.
Под одобрительный гул толпы папский нотарий сообщил, что он и многие уважаемые граждане уже сговорились вместе добиваться мира и справедливости, и призвал присутствующих присоединиться к ним.
Он раскрыл принесенную с собой священную книгу и, положив на нее руку, торжественно воскликнул:
— Клянусь не щадить жизни и имущества для освобождения родного города от тиранов!
Затем дали клятву художник Чекко Манчини, его сын Конте, нотарий Гуаллато и Стефанелло Маньякачча, землевладелец Пандольфуччо ди Гвидо и другие.
Когда каждый присягнул в верности, все принялись обсуждать, где лучше достать оружие и как подготовить ополченцев.
На другой день утром по улицам Рима прошли глашатаи. Они трубили в медные трубы и призывали всех явиться на Капитолий для участия в парламенто[9]. Перед дворцом на Капитолийской площади быстро росла толпа. Сенаторы Пьетро ди Агабито и Любертелло Бертольдо, узнав о намерении папского нотария провести народное собрание, пытались помешать ему. Но консулы цехов и начальники районных отрядов кавалеротти неожиданно поддержали Колу ди Риенцо. Сенаторам пришлось уступить, тем более что значительная часть вооруженных сил во главе с префектом Джованни ди Вико отправились накануне в порт Корнетто, куда прибыли корабли с зерном для города.
Впрочем, они не особенно опасались торгашей и черни. Хотя Колонна и ряд баронов со своими людьми отсутствовали, в Риме оставалось немало могущественных грандов. У них были сотни хорошо обученных, опытных в военном деле солдат. В случае необходимости с их помощью стража могла утихомирить страсти и разогнать крикунов.
С деревянной трибуны, наспех сооруженной в центре площади, один за другим выступали ораторы. Они предлагали избрать в сенат достойных людей. Призывали покончить с произволом и навести в городе порядок. Толпа громко выражала одобрение. Со всех сторон неслись возгласы: «Хотим в правители Колу!», «Требуем правосудия!», «Долой продажных чиновников!»
Вскоре у здания Капитолийского дворца, оттеснив простолюдинов, стали собираться римские патриции. Среди вельмож выделялись пышностью одежд представители древних родов Савелли, Гаэтани, Аннибалдески. Каждый из них явился в сопровождении многочисленной свиты и вооруженных наемников.
