Римская Империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории - [28]
Тем временем «взбешенный Максимин» (SHA. Max. et Balb. I) быстро собрал войска и выступил в поход на Рим. Поскольку в Италии не было значительных военных сил, он, вероятно, надеялся без особых усилий захватить столицу империи и наказать сенаторов. Но ему удалось дойти лишь до Аквилеи. Оборону города возглавили члены комитета 20-ти Криспин и Менофил (Herodian. VIII, 2; SHA. Max. et Balb. XII). Максимин не смог взять Аквилею с ходу и приступил к осаде города. Когда осада приняла затяжной характер, выяснилось, что воины Максимина не имеют достаточного количества продовольствия и питьевой воды. В армии росло раздражение. Наконец, солдаты II Парфянского легиона, семьи которых оставались в лагере легиона недалеко от Рима, опасаясь за судьбу своих близких, выступили против Максимина. Это выступление привело к гибели Максимина Фракийца и его сына (Herodian. VIII, 5; SHA. Maxim, duo. XXIII).
В событиях политической жизни Римской империи в 238 г. н. э. сенат, несомненно, сыграл очень важную роль. Тем не менее нужно отметить, что сенат не был инициатором выступления против Максимина Фракийца, не выдвинул своего ставленника на императорский престол, а только поддержал объявившегося в Африке противника непопулярного императора. После гибели Гордианов сенат вынужденно возглавил борьбу против Максимина, открыто выступив против него и не надеясь на примирение с ним. Армия же сохраняла верность Максимину и после принятия решения сената об объявлении его врагом государства. Солдат II Парфянского легиона побудило выступить против Максимина не преклонение перед авторитетом сената, а разочарование в действиях императора и опасение за судьбу своих близких.
После свержения Максимина Фракийца во главе Римской империи оказались избранные сенатом императоры Пупиен и Бальбин. Воины пребывали в унынии, сенат же торжествовал, и ему в правление Пупиена и Бальбина «… оказывалось очень большое уважение» (SHA. Max. et Balb. XIII).
Но и правление «сенатских императоров» длилось недолго. Вскоре выяснилось, что новые правители империи не могут мирно сосуществовать. Как отмечает К.-П. Йоне, Бальбина и Пупиена объединяло то, что обоим перевалило за 60, они относились к числу консуляров, были близки к Александру Северу и входили в состав комитета 20-ти. Но если Бальбин по происхождению относился к провинциальной аристократии Бетики, то Пупиен был homo novus, выходцем из всаднического сословия. Историк полагает, что в сенате в это время соперничали между собой фракции старой аристократии и «новых людей». Бальбин и Пупиен являлись представителями этих фракций, и напряженные отношения, сложившиеся между «сенатскими императорами» после победы над Максимином, отражали соперничество, существовавшее внутри римского сената[333]. Отсутствие единомыслия между Бальбином и Пупиеном подрывало их авторитет. Преторианцы, затаившие зло на «сенатских императоров» еще со времени гибели Максимина Фракийца, внезапно выступили против Бальбина и Пупиена, убили их и объявили императором Гордиана III. При этом они «издевались над сенатом и народом» (SHA. Max. et Balb. XIV).
По мнению Дж. Карателли, трагическая участь Гордианов, Пупиена и Бальбина показала, что хозяевами положения в империи оставались преторианцы и легионеры, а сенат не мог выступать их достойным соперником[334]. Действительно, сенат не попытался привлечь к ответу виновников гибели избранных им императоров, признал Гордиана III законным правителем государства. Отметим, что провозглашение императором Гордиана III было последним случаем, когда вопрос о передаче императорской власти решался рядовыми преторианцами (но не префектами преторианской гвардии). Видимо, следует признать справедливым наблюдение К.-П. Йоне, что с 238 г. н. э. вследствие постоянного напряженного положения на границах империи роль в политической жизни государства таких тесно связанных со столицей империи институтов, как преторианская гвардия и сенат, все более уменьшалась, а значение размещавшихся в пограничных провинциях воинских соединений и провинциальной знати постепенно увеличивалось[335]. На роли, которую играли сенат и армия в десятилетие после свержения Бальбина и Пупиена, в значительной степени отразилось то обстоятельство, что именно на этот период выпадает становление в римских вооруженных силах института дукатов. С одной стороны, это привело к возрастанию политической активности солдат римской армии. Наиболее значимые для самого существования римского государства группировки провинциальных войск претендуют на то, чтобы их полководец был и правителем империи; возникает соперничество между отдельными армейскими группировками. При этом часто толчком к провозглашению крупного военачальника императором становился успех возглавляемой им армии в борьбе с варварами. По подсчетам Ф. Хартманна, две трети попыток узурпаций императорской власти в III в. н. э. произошло примерно в то же время, когда и вторжения варваров в империю, и именно на том участке границы, который испытывал давление внешних сил
