Римская Империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории - [10]

Приняв на вооружение сталинскую теорию революции рабов, советские историки проявляли повышенный интерес к народным движениям в Римской империи. В 40-50-е годы этой проблеме посвятил несколько публикаций А. Д. Дмитрев[102]. При рассмотрении данного аспекта социально-политической истории Римской империи в III в. н. э. он явно преувеличивал размах и продолжительность выступлений низов населения римского государства, писал о союзе рабов, свободной бедноты и варваров. Особенно это было характерно для его статьи, посвященной движению ба-гаудов на Западе империи, которую позже критиковал А. Р. Корсунский[103].

Несомненно, наибольший вклад в изучение проблемы социально-политического развития Римской империи в III в. н. э. среди советских историков внесла Е. М. Штаерман. Ряд аспектов проблемы освещается в ее научных статьях и монографиях, она — автор соответствующего раздела во 2-м томе «Всемирной истории». В работах, изданных в 40-х — начале 50-х годов[104], Е. М. Штаерман также писала о революции рабов, союзе рабов, колонов и варваров, феодализации империи. Наиболее детально свои взгляды на особенности развития Римской империи во II–III вв. н. э. она изложила в известной монографии «Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи». Перед тем, как раскрыть собственное видение проблемы, автор критически проанализировала взгляды «буржуазных» историков — М. И. Ростовцева, Ф. Альтхайма, А. Кальдерини. По ее мнению, события политической истории Римской империи во II–III вв. н. э. достаточно детально освещены в отечественной учебной литературе, поэтому она решила сосредоточить внимание на социально-экономическом развитии римского государства в этот период[105]. Согласно концепции Е. М. Штаерман, с последних десятилетий II до конца III вв. н. э. Римская империя переживала всеобщий кризис, который был проявлением кризиса рабовладельческого способа производства в римском государстве. В этот период в римском обществе шла борьба между крупными землевладельцами, уже не связанными со старым способом производства, и муниципальными земле- и рабовладельцами. Причем, в западных провинциях Римской империи главными соперниками земельной знати являлись солдаты римской армии, также представлявшие собой социальную группу, связанную с рабовладельческими отношениями[106]. В глазах современников борьба между этими слоями населения империи принимала вид борьбы между «сенатскими» и «солдатскими» императорами[107]. В то же время в римском обществе обострялись противоречия между господствующими классами и эксплуатируемыми массами. Большой размах народные движения в период кризиса III века приобрели потому, что происходило сближение рабов и свободных эксплуатируемых[108]. В годы правления императора Галлиена социальная группа, представлявшая античную форму собственности, предприняла последнюю активную попытку отстоять свое существование[109]. Создание Галльской империи было проявлением сепаратизма крупных землевладельцев римского Запада, чьими ставленниками выступали правители этого государственного образования[110]. Борьба внутри господствующих классов закончилась компромиссом, на который они пошли по причине обострения классовой борьбы (последний правитель Галльской империи вернулся под власть Рима из страха перед движением багаудов, а крупные собственники Африки не сделали ни одной серьезной попытки отделиться от Рима потому, что в Африке народные выступления начались раньше, чем в Галлии, а собственных сил для борьбы с эксплуатируемыми у африканских богачей не было[111]). В целом же кризис III века закончился временным поражением народных масс и окончательным поражением муниципальных рабо- и землевладельцев[112].

Эта концепция кризиса III века оказала большое влияние на марксистскую историографию. Ее взяли на вооружение не только советские историки, но и антиковеды стран социалистического содружества[113]. В «буржуазном» же антиковедении ее подвергли критике[114].

Рецензию на монографию Е. М. Штаерман опубликовал В. Н. Дьяков, отметивший в фундаментальном исследовании и слабые места (мало внимания уделялось внешнеполитическому положению империи; в возникновении Галльской империи и Пальмирской державы большую роль, наряду с развитием крупного землевладения, сыграла необходимость борьбы с внешней опасностью; солдаты римской армии имели общие интересы скорее с крестьянами, чем с мелкими городскими землевладельцами). Вместе с тем он дал монографии высокую оценку, подчеркнув, что ни в советской, ни в зарубежной историографии нет столь обстоятельного исследования характерных черт развития Римской империи в сложный период кризиса III века[115].

Сам В. Н. Дьяков планировал издать монографию, посвященную политической истории Римской империи в период кризиса III века, но смерть помешала осуществить задуманное. Уже после его смерти был опубликован отрывок из рукописи монографии, в котором В. Н. Дьяков весьма детально излагал события политической жизни римского государства в середине III в. н. э.[116]

Со второй половины 50-х годов, после разоблачения культа личности Сталина, советские историки перестали освещать социально-политическое развитие Римской империи в III в. н. э. в соответствии с теорией революции рабов. Однако вместе с этим наметилось снижение интереса советских антиковедов к данному периоду римской истории. Все же отдельные вопросы социально-политической истории римского государства в III в. н. э. ими рассматривались.