Римская Империя в III веке нашей эры. Проблемы социально-политической истории - [9]

В советском антиковедении римская история III в. н. э. первоначально не относилась к числу наиболее интенсивно исследуемых проблем. В начале 20-х годов события социально-политической жизни Римской империи в III в. н. э. нашли отражение в работах научно-популярного характера. С. А. Жебелев[85] кратко излагал эти события и характеризовал источники по данному периоду истории Рима. В. С. Сергеев, который в то время принадлежал к так называемой школе Μ. Н. Покровского и разделял его мнение о существовании феодализма и торгового капитализма в государствах античности[86], также кратко осветил события политической жизни римского государства в III в. н. э. и утверждал, что одной из причин кризиса III века было своеобразное перерождение капиталистического хозяйства империи[87].

С 30-х годов проблема социально-политического развития Римской империи в III в. н. э. стала исследоваться в советском антиковедении намного активнее. В большой степени возрастание интереса советских историков к этому периоду римской истории вызвало высказывание И. В. Сталина о том, что «… революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся»[88]. Приняв на вооружение эту мысль Сталина, советские историки увидели в бурных событиях III в. н. э. второй этап социальной революции, которая привела к смене рабовладельческой формации феодальной (первый этап они относили к периоду кризиса Римской республики). Так, А. И. Тюменев называл кризис III века повторным кризисом в более широких географических рамках. В разворачивании кризиса, по его мнению, противоречия внутри господствующего класса не играли почти никакой роли, кризис был обусловлен почти исключительно революционным движением низов. Во время кризиса III века действовали две силы: революционное движение низов и германская иммиграция, которые сливались в один поток, смывший шаткое сооружение империи[89]. Кризис III века, подчеркивал А. И. Тюменев, был не столько кризисом рабовладельческой системы, находившейся к этому времени в состоянии полного разложения, сколько выражением бессилия общества выйти из того тупика, в который его завело развитие античного рабовладельческого хозяйства. По выражению историка, это были бессильные и напрасные родовые потуги при рождении новой феодальной формации, завершившиеся успешно только благодаря хирургическому вмешательству германских варваров[90]. В событиях кризиса, считал А. И. Тюменев, наряду с социальным моментом на первый план выступают· сепаратистские стремления провинций[91].

Как революцию рабов рассматривал события политической истории Римской империи конца II–IV вв. н. э. В. И. Недельский. Вопреки свидетельствам античных авторов он утверждал, что власть Максимина Фракийца нашла поддержку широких народных масс; в лагерь этого императора стекались толпы беглых рабов, колонов, гладиаторов и городской бедноты; конфискованные у сенаторов земли Максимин раздавал крестьянам и рабам, освобождая их от всех налогов[92]. По мнению В. И. Недельского, в 237 г. н. э. в Африке произошло восстание колонов и рабов, направленное против римского господства. Но их недовольством воспользовались рабовладельцы, провозгласившие императором крупного землевладельца и сенатора Гордиана[93].

С. И. Ковалев писал, что с убийством Александра Севера затянувшийся кризис империи перешел в революцию.[94] Он также считал, что в III в. н. э. складывается единый фронт рабов, колонов, городской бедноты империи и варваров против господствующего класса рабовладельцев[95]. Рассматривая вопрос о социальной природе римской армии, С. И. Ковалев утверждал, что с эпохи Северов социальный состав римской армии изменился, она перестала быть профессиональной военщиной; особенно это касается пограничных легионов, которые состояли из крестьян, военных колонистов и варваров. Такая армия принимала участие в революции III века не столько в качестве деклассированной группы, сколько в качестве определенной классовой величины, отражавшей интересы крестьянских низов римского общества[96]. В изданном позже учебнике истории Древнего Рима С. И. Ковалев выделял кризис империи (161–284 гг. н. э.) как один из периодов истории Римской империи[97], писал о том, что варваров во время их вторжений в римские владения поддерживали рабы и колоны[98]; оценивал Доминат, установившийся при Диоклетиане, как дальнейшее развитие диктатуры имперских рабовладельцев, но отмечал, что к этому времени класс рабовладельцев превратился в класс землевладельцев полурабовладельческого, полукрепостнического типа, т. е. это была военно-бюрократическая знать, являвшаяся главной социальной базой Домината[99].

Руководствуясь сталинским высказыванием о революции рабов, освещал развитие Римской империи в III в. н. э. в своих работах 30-х годов и В. С. Сергеев[100].

По сравнению с другими публикациями советских историков этого периода довольно глубоким исследованием была статья З. Мишиной. Посвященная анализу позиции римского сената по отношению к провозглашению императором Максимина Фракийца[101] статья написана на основе критического подхода к свидетельствам античных авторов, с привлечением эпиграфического и нумизматического материалов. Касаясь кризиса III века и выступления Максимина, З. Мишина подвергает критике взгляды таких историков, как Э. Гиббон, А. Домашевский, М. И. Ростовцев, и приходит к выводу, что против Максимина, опиравшегося на армию и бюрократический аппарат, временно сложилась коалиция всех слоев населения империи с сенатом, к которой позже присоединилась часть армии.