Резьба по живому - [3]
2
Курьер 1
Из его размозженной башки текла кровь. Наконец все стихло и застыло. Отойдя от тела, я посмотрел вверх на голые неприступные стены. Вверху, на вспученном сиренево-черном небе, блестела полная луна, припорашивая светом металлические ступеньки, вмурованные в каменную стену. После этой стремной передряги я был как выжатый лимон, и в моих маленьких слабых ногах не осталось больше сил. Я подумал: «Как же, блядь, я теперь выберусь обратно наверх?»
3
Рассуждения
Джим возвращается через пару часов и видит, что Мелани играет с девочками на заднем дворе за деревянной террасой, под купой зрелых фруктовых деревьев. Она затеяла хитроумную игру вокруг огромного кукольного дома, выкрашенного красной краской, над которым он проработал почти целый год. Девочки этот дом обожают, потому что внутри Джим соорудил запутанную систему из блоков, пандусов и подшипников, при помощи которых кукольным обитателям можно устраивать всякие бедствия. На лужайке валяется нереальное множество фантиков и игрушек — Мелани попыталась хоть как-то загладить неудачную вылазку на пляж.
Она встает и подходит к нему:
— Ты говорил с полицией?
Джим молчит.
— Не говорил, да?
Джим выпускает воздух из легких.
— Нет. Просто физически не могу. Моя ДНК не располагает к общению с ними.
— Когда психопаты угрожают женщинам и детям, нормальные граждане сообщают в полицию, — обрывает Мелани, качая головой. — Ты же знаешь, что случилось с Полой, твою ж мать!
Джим поднимает брови. У Полы другая история — два парня, студенты, которых она знала. Но он не собирается спорить на эту тему.
Понимая, что повела себя чересчур высокомерно и Джима это напрягло, Мелани ободряюще гладит его руку и с настойчивой мольбой произносит его имя:
— Джим…
Джим щурится в солнечном свете, пробивающемся сквозь листву большого развесистого дуба, и снова равномерно втягивает воздух. Мелани смотрит, как расширяется его грудная клетка. Потом он выдыхает.
— Знаю… Это глупо. Но я просто не смог. Поехал глянуть, там ли они еще, но их и след простыл. Они ушли — на пляже ни души.
— Что-что ты сделал? — Мелани от изумления открывает рот. — Ты издеваешься?
— Я не собирался чинить с ними разборки. — Джим качает головой, крепко сжав зубы. — Просто хотел убедиться, что они больше ни к кому не пристают. У них же одно на уме — шастать по кампусу и кого-то доставать. Тогда бы я…
— Что?
— Позвонил в охрану кампуса.
— Именно это я сейчас и сделаю, — сообщает Мелани и направляется в дом за своим сотовым, лежащим на барной стойке в кухне.
Джим входит за ней следом.
— Не надо…
— Что…
— Я кой-чего сделал, — признается он и видит, как плывут черты ее лица. — Не с ними — с их тачкой. Поджег тряпку, засунул в бензобак и взорвал. Так что, наверно, лучше, чтобы копы и даже охрана кампуса не знали, что мы там были.
— Ты… что ты…
Когда он повторяет свое объяснение, Мелани Фрэнсис вспоминает этих мудаков с их наглыми наездами и представляет их реакцию, когда они увидят свою раскуроченную машину. Она смотрит на мужа и начинает смеяться, обнимая его за шею. Джим улыбается, глядя через ее плечо в окно на двор, где Грейс плетет для Евы венок из маргариток.
4
Мастерская
Из огромного музыкального центра горланит «Китайская демократия» «Ганз н’ Роузиз»[2] — причем на такой громкости, что буквально выталкивает Мартина Кросби обратно за тяжелую армированную дверь, которую он отодвинул, чтобы войти в небольшую студию. Традиционная наборная стереосистема с высоченными динамиками втиснута в пространство с окном и застекленным потолком; еще здесь едва помещаются печь для обжига и мольберт, а на полу свалены в кучу краски и стройматериалы. Джима Фрэнсиса за верстаком не видно, но Мартин без труда узнаёт голливудских актеров и поп-звезд, выставленных на полках, несмотря на то что художник неимоверно изобретательно их изуродовал. Искромсанное бритвой лицо звезды блокбастера зашито грубыми нитками. У кумира из кабельного сериала на голове сбоку выросла массивная опухоль. Поп-принцесса, какая жалость, осталась без глаза.
Музыка резко умолкает, и у его плеча возникает Фрэнсис с пультом в руке, отчего Мартин подскакивает. Художник, по своему обыкновению, ничего не говорит собственному агенту. Сам Мартин Кросби — человек спокойный и молчаливый, предпочитает слушать, выглядывая из-за очков в серебристой оправе. У него навалом неблагодарных клиентов, и некоторые из них считают его в лучшем случае неизбежным злом. Но у него никогда не было такого… недружелюбного — не то слово, это был бы почти комплимент, — такого непрошибаемого, как Фрэнсис. Мартин ехал два с половиной часа по забитой федеральной трассе, чтобы предложить помощь своему художнику в связи с предстоящей выставкой, но все, что он слышит от Фрэнсиса:
— Ну и чего тебя сюда занесло?
Когда Мартин объясняет, почесывая подбородок со щетиной такой же длины, как на голове, Джим Фрэнсис просто говорит:
— Все путем. Лучше я вернусь к работе, — и тычет в маленький холодильник. — Возьми себе воды. — После чего берет пульт, и комнату снова наполняют звуки, которые Мартин считает беспонтовой, перепродюсированной рок-музыкой, — они насилуют его барабанные перепонки.
Это — книга, по которой был снят культовейший фильм девяностых — фильм, заложивший основу целого модного течения — т. н. «героинового шика», правившего несколько лет назад и подиумами, и экранами, и студиями звукозаписи. Это — Евангелие от героина. Это — летопись бытия тех, кто не пожелал ни «выбирать пепси», ни «выбирать жизнь». Это — книга, которая поистине произвела эффект разорвавшейся бомбы и — самим фактом своего существования — доказала, что «литература шока» существует и теперь. Это — роман «На игле».
Рой Стрэнг находится в коме, но его сознание переполнено воспоминаниями. Одни более реальны – о жизни Эдинбургских окраин – и переданы гротескно вульгарным, косным языком. Другие – фантазия об охоте на африканского аиста марабу – рассказаны ярким, образным языком английского джентльмена. Обе истории захватывающе интересны как сами по себе, так и на их контрапункте – как резкий контраст между реальной жизнью, полной грязи и насилия, и придуманной – благородной и возвышенной. История Роя Стрэнга – шокирующий трип в жизнь и сознание современного английского люмпена.
Уэлш – ключевая фигура современной британской прозы, мастер естественного письма и ниспровергатель всяческих условностей, а клей – это не только связующее желеобразное вещество, вываренное из остатков костей животных. «Клей» – это четырехполосный роман воспитания, доподлинный эпос гопников и футбольных фанатов, трогательная история о любви и дружбе.
«Игры — единственный способ пережить работу… Что касается меня, я тешу себя мыслью, что никто не играет в эти игры лучше меня…»Приятно познакомиться с хорошим парнем и продажным копом Брюсом Робертсоном!У него — все хорошо.За «крышу» платят нормальные деньги.Халявное виски льется рекой.Девчонки боятся сказать «нет».Шантаж друзей и коллег процветает.Но ничто хорошее, увы, не длится вечно… и вскоре перед Брюсом встают ДВЕ ПРОБЛЕМЫ.Одна угрожает его карьере.Вторая, черт побери, — ЕГО ЖИЗНИ!Дерьмо?Слабо сказано!
Впервые на русском – новейший роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). Возвращаясь из Шотландии в Калифорнию, Бегби – самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, переквалифицировавшийся в успешного скульптора и загнавший былую агрессию, казалось бы, глубоко внутрь, – встречает в самолете Рентона. И тот, двадцать лет страшившийся подобной встречи, донельзя удивлен: Бегби не лезет драться и вообще как будто не помышляет о мести.
Роман Уэлша «На игле», выстреливший в начале девяностых и мгновенно ставший культовым, повествовал о тех, кто вплотную приблизился к бездне, открывающейся за социальным отчуждением и героиновой зависимостью. Новый роман Уэлша «Порно» — продолжение этой книги: в нем появляются те же герои, однако действие происходит прямо сейчас, десять лет спустя...Герои романа, принесшего Ирвину Уэлшу славу КУЛЬТОВЕЙШЕГО из КУЛЬТОВЫХ «альтернативных» писателей нашего времени, — ВОЗВРАЩАЮТСЯ! Изменились ли они? Ну, разве что — «от хорошего к лучшему»!
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.