Резьба по живому - [4]

Он собирается что-то сказать, но понимает всю бессмысленность этой затеи, а Фрэнсис между тем подходит к скульптуре в углу, склоняется над очередной головой, остервенело лепит ее большими мозолистыми руками, а потом кромсает целой коллекцией ножей.

Впрочем, Мартин почти не жалеет, что приехал, — зато увидел Джима Фрэнсиса за работой. Тут есть на что посмотреть. Большинство скульпторов чересчур озабочены физической стороной, но Мартину кажется, что контролируемая ярость Фрэнсиса провоцируется рубящим, режущим гитарным звучанием и грубым вокалом, так что музыка в прямом смысле руководит им при работе с глиной. Как будто рок-группа сама сочиняет эту голову, а Фрэнсис — лишь посредник. Сбоку на стене висят магнитные полоски, а на них — всевозможные ножи. В основном традиционные тонкие лезвия из нержавейки, которые другие художники используют при лепке из глины, но есть и побольше, похожие на охотничьи, а другие напоминают хирургические инструменты. Мартин вспоминает, как Фрэнсис сказал в одном интервью, что ему нравится использовать орудия, которые традиционно не ассоциируются с лепкой.

Джим Фрэнсис — странный тип, спору нет, думает Мартин, хотя это качество вряд ли уникально среди его клиентской базы. Мартин хотел поговорить об открытии в следующем месяце, убедиться, что все работы будут готовы к выставке, и выяснить, как ее лучше всего организовать. Это оказалось непросто. У Фрэнсиса есть электронный адрес, но он никогда не отвечает на авансы Мартина и на его СМС. Телефонные разговоры, если он снисходит до того, чтобы взять трубку, становятся упражнениями в грубоватом минимализме. Во время последнего разговора Джим Фрэнсис просто сказал со своим скрипучим акцентом:

— Не забудь пригласить на открытие Рода Стюарта, — и дал отбой.

Поэтому-то Мартин и приехал из Лос-Анджелеса, но покамест все говорит о том, что день будет потрачен впустую. Это совершенно неприемлемо. В растущем отчаянии Мартин кричит художнику в спину, но музыка слишком громкая, а он почему-то побаивается даже минимального физического контакта, намекающего, что он не прочь побеседовать. У него появляется шанс, когда трек заканчивается и вопли Эксла Роуза ненадолго затихают.

— ДЖИМ!..

Художник поворачивается и, схватив пульт, выключает музыку. Спокойно смотрит на Мартина.

— Я понимаю, что ты очень занят, и глубоко восхищаюсь твоей трудовой этикой, но нам нужно принять несколько важных решений по поводу выставки. Необходимо, чтобы ты меня внимательно выслушал. Я приехал из Лос-Анджелеса…

— О’кей, — возбужденно рявкает Фрэнсис, но затем, похоже, слегка оттаивает. — Дай мне часок, и мы сходим хватанем поздний обед. Проходи в дом, Мел угостит тебя кофе, пивом или чем там еще. — И он снова врубает музыку на такой громкости, что Мартин Кросби с радостью соглашается.

Закрыв за собой дверь, он входит в маленькую прихожую, а затем в дом. Наверное, в студии раньше был гараж, потому что теперь это середина на половину. Немного похоже на самого Фрэнсиса, размышляет Мартин.

Он встречался с женой Джима Фрэнсиса, Мелани, всего один раз, на открытии выставки. Кстати, она дружелюбная и приятная в общении, в отличие от его бесцеремонного и отчужденного клиента. Ее светлые волосы стянуты красной лентой на затылке, она в серых трениках и красной майке на лямках. На полу перед гигантским телевизором с плоским экраном — гимнастический мат, а гантели, эластичные эспандеры и тонкий слой пота на лбу Мелани указывают на недавние физические нагрузки.

Она приносит пару бутылок холодной воды и приглашает Мартина сесть на кушетку, а сама опускается в мягкое кресло напротив, складывая ноги в позе лотоса.

— Джим очень сосредоточивается во время работы. Я восхищаюсь его целеустремленностью — меня, например, слишком легко отвлечь, но находиться рядом не всегда весело.

Она встряхивает головой в веселом умилении, чтобы Мартин не подумал, будто этим замечанием она хотела как-то унизить мужа.

Проходит часа полтора, и наконец появляется Джим Фрэнсис. Мартин успевает проголодаться, но уж больно приятно беседовать с Мелани. Если Джим Фрэнсис сошелся с такой общительной, жизнерадостной и привлекательной женщиной, к тому же намного моложе, значит он обладает неким шармом, однако Мартину Кросби никак не удается его уловить.

Они садятся в «универсал» Фрэнсиса и молча едут в центр Санта-Барбары, где останавливаются у пляжного кафе «Береговая линия». Направляются к столику на открытом воздухе под навесом, с видом на Тихий океан, и Мартин обращает внимание, что Джим Фрэнсис вроде бы слегка расслабился. Тот замечает пару с большой, морщинистой восточной собакой, здоровается, пожимая руку мужчине и целуя женщину в щеку, а затем усердно гладит восторженное животное.

— Соседи, — объясняет он Мартину, когда они садятся, и непринужденно улыбается подходящей молодой официантке. — Как дела, Кэнди?

— Все хорошо, Джим, — нараспев отвечает она, и на ее губах лампочкой вспыхивает улыбка.

По примеру клиента Мартин заказывает омлет из яичных белков со шпинатом и сыром фета, а также салат из свежих фруктов. Он включает свой «мак» и показывает схемы размещения и варианты экспозиции: как можно развесить картины и расставить скульптуры. Растолковывает, что такое естественное и поставленное освещение, описывает разнообразные эффекты, которые оно создаст для тех или иных работ.