Революционная народническая организация "Земля и воля" (1876 – 1879 гг.) - [90]

Признание необходимости дезорганизации правительства неизбежно наводило народников на мысль о борьбе за конституцию. Об этом говорится в противоречивой брошюре С. Кравчинского «Смерть за смерть». Автор ее отрицает политические мотивы убийства Мезенцова.

«Мы – социалисты, – писал Кравчинский. – Цель наша – разрушение существующего экономического строя, составляющего корень всех страданий человечества. Поэтому политические формы сами по себе для нас совершенно безразличны… Само правительство толкнуло нас на тот кровавый путь, на который мы встали»[681].

И в то же время он пишет:

«Давайте или не давайте конституцию, призывайте выборных или не призывайте – все равно. Не нарушайте наших человеческих прав»[682].

Анализируя брошюру Кравчинского, В.А. Твардовская правильно заметила противоречивость этих анархистских утверждений с заявлением об объявлении правительству войны до тех пор, пока оно не проведет административно-политических реформ, не амнистирует политических преступников, не даст свободы слова, убеждений и печати и т.д.[683].

Новое направление в «Земле и воле» оформлялось не только идейно, были сделаны первые шаги по его организационному оформлению. Впервые наименование Исполнительного Комитета Социально-революционной партии появляется в прокламации по поводу убийства шпиона Рейнштейна[684]. В это время действовавший на юге Исполнительный Комитет был уничтожен, и петербургские землевольцы взяли его название. В прокламации же по поводу покушения на Дрентельна уже ясно говорилось о политическом протесте.

Агитация и пропаганда среди рабочих и учащейся молодежи в 1878 – 1879 гг. и теоретическая постановка рабочего вопроса в начале 1879 г. были признаком появления нового направления в деятельности «Земли и воли». Вопреки своей программе, петербургский центр «Земли и воли» все более стал заниматься городской деятельностью, среди которой террор занимал не последнее место.

По свидетельству Тихомирова, после разгрома кружка Осинского, находящиеся в сношениях с ними землевольцы увезли в Петербург печать Исполнительного комитета социально-революционной партии и действовали его именем, хотя уже никакого Комитета не было. Эта группа не подчинялась «Земле и воле», а брала у нее лишь деньги. О существовании обособленной группы внутри общества «Земля и воля» остальные члены не знали.

Группа эта от имени Исполнительного Комитета издавала объявления и листовки.

Среди сторонников «политической борьбы» были люди разных течений: одни были чистые террористы, стремившиеся путем террора заставить правительство пойти на уступки, или скомпрометировать его, довести дело до революции. Представителем этого направления был Морозов, который позднее за границей изложил свои взгляды в брошюре «Террористическая борьба». Другая часть «политиков» только терпела терроризм, в действительности же стремилась к государственному перевороту путем заговора.

Там, где замышлялись и приводились в исполнение террористические акты, различие точек зрения, по свидетельству В. Фигнер, приобретало острый характер и все чаще и чаще приводило к конфликтам.

«Громкие, блестящие схватки с правительством, – писала она, – волновали воображение молодежи и отвлекали ее от малозаметной работы среди крестьян… И вот каждый раз, когда новаторы задумывали новое дело, их планы встречали горячий отпор, вызывали едкую полемику, обостряли взаимные отношения»[685].

В декабре 1878 г. разлад между членами центра, как указывает В. Фигнер, был очевиден: они тянули в разные стороны. Морозов и Михайлов горячо убеждали Фигнер оставить деревню и перебраться в Петербург, доказывая бесцельность дальнейшей жизни среди крестьян. В конце 1878 г. перед «Землей и волей» Михайлов поставил вопрос о временном прекращении работы в деревне, а также восстановлении и укреплении организации, сосредоточении внимания ее на работе среди городских рабочих и молодежи. По свидетельству Аптекмана, Михайлов стал настойчиво вызывать из провинции в Петербург на помощь себе землевольцев М.Р. Попова, А. Квятковского и др. В письме из «центра» от 15 января 1879 г. с вызовом деревенщиков говорилось:

«Последние погромы страшно обессилили нас. Мы имеем в своем распоряжении только сияжыжц (шифр не разобран – П.Т.) и с этими силами должны теперь вести орган, поддерживать связи, дела с рабочими и исполнять все обычные функции центра. Сами можете понять, что сил человеческих не хватает на это и что даже без экстраординарных погромов мы рискуем просто не удержаться на позициях, не говоря уже о расширении своей деятельности. А что будет если погибнет еще два-три человека? Тогда, господа, знайте, что у вас в центре не будет ничего. Мы, конечно, не хотим никого тащить насильно, но уверены, что при таком серьезном и даже критическом положении дел мы найдем среди вас помощь, которой просим»[686].

Как видно, к началу 1879 г. пертербургский центр «Земли и воли» переживал критическое состояние. Требовалась серьезная помощь, чтобы сохранить силы организации.

В то время, как свидетельствовал М.Р. Попов, разница во взглядах среди большинства членов «Земли и воли» скорее сказывалась не в теоретических вопросах, а в практической программе деятельности. Для борьбы с правительством и организации протестов крестьянства было слишком мало людей и средств