Революционная народническая организация "Земля и воля" (1876 – 1879 гг.) - [62]
Вызывает определенный интерес и рукопись, найденная у Карловского и известная А.Ф. Михайлову. Она могла служить обращением к славянским народам (болгарам и др.) от имени организации «Земли и воли». Остается неясным, почему представление этой рукописи к следственному делу об убийстве Мезенцова «было бы невыгодно».
Большой интерес представляют отношения «Земли и воли» с варшавскими революционными кружками. Некоторые важные данные по этому вопросу содержатся в делах «О социально-революционной пропаганде, обнаруженной в Варшаве в 1878/79 гг.». В делах этих находится многочисленный следственный материал о польских (главным образом, варшавских) революционных деятелях; имеются подробные сведения о 44 человеках, привлеченных к дознанию.
Русские народники особое значение придавали организации в Польше отдельных кружков. По свидетельству С. Ковалика, еще в московской группе народников (при Петровской сельскохозяйственной академии) в 1873 – 1874 гг. был поляк Богусский. После знакомства с ним, указывал С. Ковалик, Богусский изъявил желание образовать польский народнический кружок[477]. Такой кружок был действительно создан, но только не в 1873 – 1874 гг., а позднее.
По делу «социально-революционной пропаганды» в Варшаве в начале 1878 г. было привлечено 44 человека, из них уроженцев Царства Польского 25 и западных губерний 9 человек[478]. В начале 1879 г. по этому делу было привлечено 80 человек.
В состав варшавских кружков входила дворянская молодежь и представители мещанских слоев городского населения: из дворян – 29 человек, мещан – 23, чиновников и купцов – 7 человек. Участникам варшавских кружков, привлеченным к следствию, было по 19, 20, 21, 22 и 23 года. Любопытно отметить, что из 80 человек, привлеченных к следствию, 7 являлись студентами Петербургской медико-хирургической академии, 2 человека – студентами Технологического института, 1 человек – студентом Петербургского университета, 1 человек – студентом Института путей сообщения и 5 человек – студентами Варшавского университета[479].
О тесных связях варшавского кружка с русскими революционными народниками имеется следующее свидетельство в донесении прокурора Варшавской судебной палаты.
«Социалистические воззрения были распространены везде в Варшаве при посредстве местных элементов… Сила, которая привела эти элементы в движение, находится вне польского общества и что здешний социалистический кружок возник под влиянием русской революционной партии того же направления. Содержание брошюр, которые читались на сходках, не может не поселить убеждения, что общественные преобразования, о которых мечтали руководители движения, были задуманы в более широких размерах… Новый строй должен быть федерацией самостоятельных общин, коллективных собственников всех орудий производства. Будучи связаны с русскими социалистами единством доктрины и происхождения, члены Варшавского кружка должны были находиться и действительно находились в тесных сношениях с русскими революционными кружками. Последние признают варшавское движение за одно из проявлений русского социализма и относятся к нему с живым интересом.
В октябре (1878 г. – П.Т.), например, при одном из обысков в Петербурге было найдено письмо, адресованное к известной Засулич ее петербургскою знакомою, в котором имеется следующее место: „Вчера встретилась с одним старым знакомым, он приехал из Варшавы, рассказывает – интересно. Если все правда, то им легче, чем нам…“»[480]
В том же 1878 году в № 1 «Земли и воли» была помещена корреспонденция из Варшавы, в которой говорилось о зарождающемся там социалистическом движении и в связи с этим о полицейских преследованиях. Движение это распространилось среди городских рабочих и представляло удобную почву для революционной пропаганды. Подведя итоги за последние три месяца 1878 года, редакция «Земли и воли» бросила боевой клич своему союзнику по борьбе:
«Наши надежды на будущее этого движения никогда еще не были так сильны, так живы, как в настоящую минуту… Восприимчивость к проповеди социализма, революционность, преданность делу и энергии нашего рабочего, – полное разложение и нравственная гниль старых и новых патриотических партий, их умственная неподвижность и политическое безверие, – необыкновенно быстрое развитие капиталистического производства, раздробление крестьянских участков и неизбежный спутник этого – рост сельского и городского пролетариата, – все это факты и явления, которые группируются жизнью в условия развития единственно революционной… в Польше социально-революционной партии. Выступая теперь открыто и публично, мы пишем имя Польши на знамени всемирной социальной революции и шлем братский привет миллионам членов нашей международной семьи!»[481].
Тот факт, что значительная масса участников варшавских кружков была студентами петербургских учебных заведений, также свидетельствует о существовавших связях польских кружков с русскими землевольцами. Во главе варшавских кружков стоял бывший слушатель Петербургского технологического института Людвиг Эдуардович Дзянковский. До декабря 1877 года он учился в Петербургской духовной академии. Не окончив ее, он перешел в Варшавский университет. Прокурор судебной палаты писал, что Дзянковский был центром, к которому стекалась вся литературная деятельность пропагандистов. При обыске у него были найдены «печатные сочинения крайне революционного содержания и рукописи, все относящиеся к целям пропаганды социалистических идей». У него были найдены также статьи о положении рабочего класса, материалы по истории Парижской Коммуны на польском языке и пр.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.