Революционная народническая организация "Земля и воля" (1876 – 1879 гг.) - [60]
Как видно, в Саратове создалась довольно значительная группа землевольцев, просуществовавшая почти вплоть до раскола самой «Земли и воли».
Несмотря на последовавшие в 1878 г. аресты саратовских землевольцев в том же году в соседних губерниях: Самарской, Тамбовской, Воронежской продолжали действовать местные кружки «Земли и воли». Так члены самарского кружка входили в состав «Земли и воли» на правах членов-сепаратистов. Следствием установлено, что «Самарское тайное общество» имело связь с Петербургским. В состав его входили: А.И. Иванчин-Писарев, Ю. Богданович, Ал-др Медведев, Евг. Фигнер, Вера Филиппова и Мар. Лешерн фон Герцфельд[464].
На Дону была организована местная землевольческая группа, о деятельности которой хорошо известно по воспоминаниям М.Р. Попова, частично Н.И. Сергеева и по архивным материалам. По свидетельству М.Р. Попова, в Ростове-на-Дону сложились благоприятные условия для революционной работы землевольцев. Там были установлены хорошие связи с председателем земской управы и ее членами, что давало возможность устраивать на работу врачей, фельдшеров и учителей из землевольцев. В уездной земской управе секретарем был землеволец В. Осинский. В зиму 1875/76 гг. почти весь канцелярский состав управы состоял из народников. Управляющий, конторщик и бухгалтер завода Грагама были связаны с землевольцами. Имелись свои люди и в железнодорожных мастерских, на табачной фабрике, в городской библиотеке; в Азово-Коммерческом банке служил землеволец Л. Гартман. Во главе группы ростовских землевольцев, которые вели пропаганду среди рабочих, стоял Тищенко. Ростов, как и Саратов, объединял деятельность местных кружков и примыкавших к ним групп.
Не случайно поэтому в 1878 г., когда наиболее интенсивно развернули свою деятельность землевольцы, органы полиции не без основания обратили внимание на Ростов как центр пропаганды народников. Так, в июле 1878 г. Екатеринославский губернатор писал:
«…Злоумышленники избрали Ростов местом распространения преступной пропаганды, так как здесь, более нежели где-нибудь, рядом с зажиточностью, существует в значительной массе пролетариат, представляющий благоприятную почву для преступной пропаганды»[465].
В начале 1878 г., когда после доноса Акима Никонова, многие члены организации были арестованы и в самом городе продолжались обыски, землевольцы совершили убийство предателя.
В других городах юга России (Киев, Одесса, Харьков) также существовали землевольческие кружки. Они получали из Петербургского центра «Земли и воли» листовки, воззвания, посылали своих представителей для переговоров и т.д. Большая же часть южных кружков находилась с «Землей и волей» в федеративных отношениях.
«Южные „бунтари“, – писал Л. Дейч, – совершенно отрицали всякого рода писанные программы и уставы, довольствуясь устной передачей наших воззрений… Не нам одним, но и другим южанам казалось в те времена, что формулировка на бумаге наших воззрений представляет некоторое неудобство при практической деятельности: жизнь, мол, очень изменчива и не всегда поэтому возможно справляться с записанными пунктами программы, а изменение их является очень сложной задачей. Устно передаваемые друг другу воззрения можно быстро изменить»[466].
Перейдя к террористической деятельности, южные бунтари обособились и воздержались от принятия программы центральной организации «Земли и воли». Это удивило тогда Оболешева, возлагавшего на южных бунтарей, как на искусных организаторов, большие надежды. «А мы думали, – говорил он им, – что вы отправитесь на Волгу или Дон, чтобы создать организацию среди народа»[467].
В 1877 г. в Одессе существовал народнический кружок, во главе которого стояли студенты Новороссийского университета Лион и Фомичев. Члены этого кружка стремились путем мирной пропаганды подготовить народ к восстанию. Летом 1878 г. они явились организаторами демонстрации в Одессе по поводу суда над Ковальским.
Более достоверные сведения имеются о землевольческих кружках в Казани. Они содержатся в воспоминаниях самих участников кружка и в официальных донесениях казанского губернатора. Так, по словам одного из членов этого кружка – Л. Лойко-Квашниной, кружок был организован еще в конце 1876 г. В состав его входили студенты-медики: Е.Ф. Печеркин, Сократ Мышкин, Голубьев, Вершинина, М. Рубцова и Квашнина Лидия (Лойко)[468]. Приехавший из Петербурга технолог Ф.Г. Багаев устроил казанцам связь с петербургским центром, откуда они стали получать нелегальную литературу.
Вскоре в кружок входило уже 20 человек: из них 12 студентов университета и два студента ветеринарного института. С этим кружком был связан второй кружок – в основном женского состава: Л. Квашнина-Лойко – слушательница высших женских курсов, Криваксина (телеграфистка), Вершинина (Печоркина) – слушательница высших курсов, М. Лучинина (акушерка), Е.Ф. Печоркин. Оба кружка признавали себя членами общества «Земля и воля»[469]. В основу своей программы они положили «Исторические письма» Лаврова, программу журнала «Вперед».
«Как истые „землевольцы“ и лавристы, мы считали необходимым, – писала Л. Лойко-Квашнина, – в первую очередь уяснить себе „стремления и идеалы народных масс“, чтобы, базируясь на них, вести пропаганду… Мы не собирались пока что селиться надолго в деревне, как тогда рекомендовалось „Землей и волей“. Кстати надо сказать, что наша землевольческая группа являлась одной из многих самостийных, которые не были организационно связаны с центром и о которой зачастую центр ничего не знал»
