Разные люди - [17]

— Ну, Тихий, а теперь — мою любимую! — обратился к нему Яша.

Тихий кивнул, закрыл глаза и спел «Землянку», а затем без перерыва — две старых военных песни Булата Окуджавы.

— «Мурку» давай! — Волосатый так рявкнул, что сидевшая рядом Алла вздрогнула от неожиданности. — Я тебя, понял, как человека прошу!

— Повторяю вам: я не пою эту песню.

Тихий хотел снять гитару, но его остановило движение Зои:

— Гоша, можно еще одну!

Она попросила не столько словами, сколько глазами.

— Правильно! — поддержал ее Яша. — Тихий, спой еще разок, а потом устроим перерывчик, сполоснем тарелки и сварганим горячее! Договорились?

Тихий безропотно согласился и спел «Вечерний звон», после чего девушки вызвались помочь Яше и вместе с ним вышли на кухню. Тихий проводил их взглядом и смочил горло глотком минеральной воды.

Когда Алла и Зоя помыли посуду и возвратились в комнату, они тотчас закричали от испуга. Тихий в беспамятстве лежал на полу с разбитым в кровь лицом, а Волосатый стоял над ним и ехидно спрашивал:

— Мало тебе? Еще хочешь?

Услышав крики, в комнату ворвался Яша.

— Ты с болта сорвался?! — изменившимся голосом пророкотал он, грозно надвигаясь на Волосатого. — Ты на кого руку поднял, подонок?! Это же мой друг Тихий!

— Мне, понял, плевать с третьего этажа, Тихий он или Громкий! — злобно рычал Волосатый. — Он первым начал заедаться!

— Будку тебе заштопали, а мозги, видать, не промыли, — сквозь зубы процедил Яша, вбирая голову в плечи и готовясь к прыжку. Его лицо потемнело, а на лбу набухла вена, похожая на римскую цифру «пять».

— Я ему раз намек дал по-хорошему, чтоб он заткнулся, другой раз по-нашему, по-простому, а он, падло, хоть бы хны! — продолжал рычать Волосатый, пятясь к стене. — Я еще…

Никто так и не узнал, что еще хотел сказать Волосатый, потому что Яша в прыжке молниеносно вывернул ему руку за спину, с хрустом рванул ее вверх, заставив Волосатого согнуться пополам, и резко толкнул его головой в дверь. Раздался глухой удар, и они кубарем выкатились в коридор. Потом там что-то ухнуло, вслед за этим раздался вой, как будто раздавили кошку, а чуть позже испуганные девушки услышали лязг запоров входной двери.

— Порядок! Этот гад теперь долго не захочет драться! — переводя дыхание, заявил вернувшийся Яша. — Ну, Тихий, вставай, будет тебе разлеживаться!

Тихий не шелохнулся.

Тогда все засуетились: Алла сбегала за мокрым полотенцем, Зоя присела на корточки и придерживала голову Тихого, а Яша брызгал на него холодной водой и давал нюхать нашатырь.

Тихий очнулся, застонал, бессмысленно помотал головой, а потом с неимоверным усилием встал и, опираясь на Яшу, поплелся в ванную. Когда он подставил голову под струю холодной воды, из носа закапала кровь. Тихий присел на край ванны и уставился в потолок. Голова все еще кружилась, в разбитом затылке пульсировала боль, и было сверх меры тошно. От загубленного вечера, от проклятого невезения и главным образом от того, что в прах обратились все его надежды на дальнейшие встречи с Зоей. Как бы он ни понравился ей прежде, но после нокаута ему не на что рассчитывать. Без сомнения, Зоя добрая девушка и жалеет его от всей души, но из ее жалости шубу не сошьешь.

Мало-помалу кровотечение прекратилось, и Тихий попытался незаметно улизнуть домой, но Яша бдительно сторожил его и заставил вернуться обратно в комнату, предварительно припудрив ему ссадину на переносице.

Все четверо вновь уселись на прежних местах и какое-то время изо всех сил делали вид, будто ничего не случилось, но, несмотря на их старания, застолье было безнадежно испорчено. Вдобавок, пока они возились с Тихим и приводили его в чувство, жаркое подгорело и обуглилось.

— Ну и зараза! — первым не выдержал Яша. — Недаром говорят: посади свинью за стол, она и ноги на стол! Это я во всем виноват, балда!

— Э, брось, — невнятно сказал Тихий, притрагиваясь кончиком пальца к переносице. Нос горел как в огне, и ему показалось, что сломан хрящ. — Стоит ли говорить об этом?

— Все из-за того, что сдуру вздумал изображать чуткость! — ругал себя Яша. — Он мне никто, двоюродный брат первой жены. Только что вышел из колонии, отсидел, подонок, восемь лет за разбой, а я с ним ля-ля-ля, чтобы он не вообразил, будто я брезгую.

— Яша, не надо, — еще раз попросил Тихий.

— Он, зараза, жаловался, что все шарахаются от него, как от чумы, и, дескать, сами толкают на новое преступление! — Яша не мог остановиться, — Он, дескать, отверженный! А я посочувствовал, распустил варежку, неделю назад подкинул ему полсотни и сегодня еще четвертак! Вот балда так балда!

— Жуткий мордоворот! — Алла передернулась. — В жизни не видела такой хари! Один рубец чего стоит!

— Это его в колонии звезданули куском кабеля, — пояснил Яша и после короткой паузы добавил: — Досадно, что не убили!

— Зато эти стены и не таких видели. — Тихий попытался улыбнуться и ощутил во рту солоноватый привкус крови.

— Вы о чем? — уточнила Алла.

— Раньше в этом доме был притон самого низкого пошиба… — Нижняя губа Тихого заметно припухла, и он немножко шепелявил. — Сейчас мы с вами находимся в центре бывшего трущобного мира, где некогда напропалую пили, гуляли, играли в карты, калечили и убивали.