Размышления о жизни Христа - [93]

Гробница была неподалеку от места распятия – расстояние до нее было примерно такое, как длина нашей церкви, или около того. Там они похоронили Его, почтительно преклонив колени, с великим плачем, многими рыданиями и тяжкими вздохами. Когда Его положили в гробницу, мать в третий раз благословила Его, обняла и встала рядом, над возлюбленным Сыном своим. Но они взяли ее под руки и подняли наверх, а сами положили большой камень на отверстие гробницы.

Об этой гробнице рассказывает Беда Достопочтенный. По его словам, это было круглое помещение, высеченное в скале, такой высоты, что человек, вытянув руку, с трудом мог дотянуться до потолка. Вход в него был с востока. В северной его части было место для тела Господня, сделанное из того же камня, семи футов в длину[330].

После того, как они все закончили, Иосиф, желая вернуться в город, говорит Госпоже: «Госпожа моя, заклинаю Вас Богом и любовью к Вашему Сыну и моему Учителю, пожалуйста, если Вам будет угодно, остановитесь у меня в доме. Я знаю, что своего дома у Вас нет. Будьте в моем доме хозяйкой, потому что все мое – Ваше». То же самое предложил ей и Никодим. О, какое сочувствие! Царице Небесной негде преклонить голову (Мф 8, 20). Придется ей провести эти дни траура, вдовства и сиротства своего под чужой крышей. Поистине дни вдовства и сиротства, потому что Господь Иисус был ей и сын и жених, и отец и мать, и все, что может быть родного и милого. С Его смертью она потеряла все сразу. Поистине, она теперь вдова (1 Тим 5, 5), и не к кому ей обратиться.

Сейчас она низко кланяется им, и благодарит, и отвечает, что Сын поручил ее Иоанну. Они спрашивают Иоанна, что он собирается делать. Иоанн отвечает, что хотел отвести ее на гору Сион, в дом, где Учитель обедал с учениками вчера вечером, и там остановиться, если ей понравится. Иосиф с Никодимом поклонились Госпоже, преклонили колени перед гробницей и ушли. А они остались, как говорит Евангелие, сидеть против гроба (Мф 27, 61). Приближалась ночь, и Иоанн говорит Госпоже: «Нехорошо нам здесь слишком долго задерживаться и возвращаться в город ночью. Пожалуйста, Госпожа, пойдемте назад». Тогда Госпожа поднимается с места, встает на колени, обнимает гробницу, благословляет ее и говорит: «Сын мой, нельзя мне дольше оставаться с Тобой. Поручаю Тебя Отцу Твоему». И, подняв глаза к небу, продолжает со слезами и с большим чувством: «Отче вечный, поручаю Вам Сына и мою душу, которую оставляю с Ним». После этого они собрались уходить. Когда они проходили мимо креста, она преклонила колени и поклонилась кресту со словами: «Здесь упокоился Сын мой, здесь пролилась драгоценная кровь Его». То же самое сделали и все остальные. А ты подумай вот о чем: она была первой, кто совершил поклонение кресту.

Потом они идут в город, но всю дорогу то и дело оглядываются назад. Когда они дошли до места, откуда в последний раз еще можно было увидеть гробницу и крест, она повернулась, встала на колени, склонилась к земле и самым набожным образом совершила поклон. Все остальные сделали то же самое. Потом, когда они уже были близ города, сестры Госпожи накинули на нее покрывало по вдовьему обычаю, закрыв ей почти все лицо, и пошли впереди нее; а Госпожа, под траурным покрывалом, следовала за ними, между Иоанном и Магдалиной.

Не доходя до города, Магдалина хотела свернуть на дорогу, ведущую к ее дому. Она еще прежде задумала отвести их к себе домой и теперь остановилась и говорит: «Госпожа моя, заклинаю Вас любовью к моему Учителю, пойдемте к нам домой. Там нам будет лучше. Вы ведь знаете, как Он любил приходить туда. Этот дом – Ваш, и все мое – Ваше. Прошу вас, пойдемте». Тут все снова заплакали. Но Госпожа молчала, лишь взглянула на Иоанна. Тогда Магдалина обращается с той же просьбой к Иоанну. А он ей отвечает: «Приличнее нам будет пойти на гору Сион. К тому же наши друзья ждут от нас этого. А ты можешь пойти вместе с ней». На это Магдалина сказала: «Ты знаешь, что я пойду за ней всюду, куда бы она ни пошла, и никогда ее не оставлю».

И вот входят они в город, и со всех сторон сбегаются к ним девы и добрые матери семейств, подходят к ней, чтобы ласково коснуться ее и утешить, и идут вместе с ней по улице, чтобы ее подбодрить, однако сами громко рыдают. Среди мужчин, мимо которых они проходят, тоже находятся добрые: они сочувствуют ей и, не в силах сдержать слез, говорят: «Поистине великую несправедливость совершили сегодня наши начальники против Сына этой Госпожи. Бог свидетельствовал об этом многими знамениями: им должно быть страшно того, что они сделали».

Когда они подошли к дому, Госпожа повернулась к сопровождавшим ее женщинам, поблагодарила их и низко поклонилась. Они в ответ тоже поклонились, встали на колени и начали громко плакать.

Госпожа вошла в дом, за ней Магдалина и сестры. Иоанн встал в дверях и попросил всех возвращаться по домам, потому что уже поздно, и, поблагодарив их, запер дверь. Тем временем Госпожа осматривала дом и говорила: «Сыне мой сладчайший, где Ты? Я Тебя здесь не вижу. Ах, Иоанн, где мой Сын? О, Магдалина, где твой Отец, так нежно тебя любивший? О, дорогие сестры, где наш Сын? Ушла от нас наша радость, наша сладость, свет очей наших. Ушла в превеликой муке, слышите вы. О, как мне больно, и больнее всего оттого, что ушел Он от нас весь истерзанный, весь израненный и замученный, жаждущий, избитый, изувеченный, раздавленный жестокой силой, а мы ничем не смогли помочь Ему. Все Его оставили, и Отец Его всемогущий Бог не захотел Ему помочь. И как быстро все это сделалось, вы видите? Взятие под стражу, приговор, казнь – все совершилось с молниеносной быстротой. Кому понадобилось так ускорять Его гибель? Что это был за человек, проклятый злодей? О, Сын мой! нынче ночью Тебя схватили, по доносу подлого предателя; утром в третьем часу осудили; в шестом часу распяли; потом Ты умер. О, Сын мой! как горька разлука с Тобой! Еще горше память о Твоей позорнейшей смерти!» Наконец, Иоанн просит ее перестать и принимается утешать ее.