Размышления о жизни Христа - [44]
И еще: «Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня, – говорит невеста (Песн 1, 12). Пучок, а не пук, не бремя – потому что ей легко носить его, любовь делает легким все, что другим грозит тяжким трудом и болью. Легкий маленький пучок – потому что маленьким младенцем Он родился нам (Ис 9, 6). Легкий пучок – потому что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим 8, 18). Ибо кратковременное невесомое страдание наше в настоящем, – говорит Апостол, – произведет в нас в вышнем вечное весомое бремя славы (2 Кор 4, 17)[125]. Будет у нас когда-нибудь огромная охапка славы – но для нас она всего лишь маленький пучок мирры. Как же не маленький пучок, если иго Его сладостно, и бремя Его легко (Мф 11, 30)? Оно не легко само по себе – разве легка жестокость страстей и горечь смерти? – но оно легко для любящего»[126].
Тот же Бернард так комментирует слова «Не убоишься стрелы» (Пс 90, 5): «Взгляни на великое тело Церкви (Кол 1, 18): ты легко заметишь, насколько более жестокие битвы приходится вести духовным мужам Церкви, чем плотским военачальникам. Это, конечно же, дело гордой и завистливой злобы: она чаще и свирепее атакует наиболее совершенных, по слову Писания: «Роскошна пища его» (Авв 1, 16). Это дело злобы, но не без известного попущения божественного промысла: Господь не позволяет искушать несовершенных сверх того, что они в силах вынести, но, допустив искушение, даст и облегчение (1 Кор 10, 13). А для более совершенных Он готовит более славные и многочисленные триумфальные победы над врагом»[127]. И немного дальше: «Неприятелю много важнее поразить в нас правую часть, чем левую; об этом он заботится, сюда прилагает все силы и всю коварную хитрость. Главный его труд – уничтожить не тело, а сердце». И ниже: «Натиск неприятеля надо упорнее всего отражать там, где он всего сильнее; давать сражение там, где этого требует самая настоятельная необходимость, где решается судьба всей войны, где сосредоточен весь смысл противоборства; сражение, от которого для нас будет зависеть все – либо поражение и позорное рабство, либо победа и триумфальная слава»[128].
И немного дальше: «Благодать Божия и милость к рабам Его и промышление об избранных Его (Прем 4, 15) заключается в том, что Он словно бы не замечает их левую сторону, а правой всегда помогает, как ревностный защитник и покровитель. Об этом свидетельствует Пророк: «Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня, да не поколеблюсь» (Пс 15, 8)». И ниже: «О если бы Ты всегда был одесную меня, Иисусе благий, если бы всегда поддерживал десницу мою! (Пс 72, 23) Тогда, я знаю, никакой неприятель не повредит мне, тогда, я уверен (2 Тим 1, 12), никакая неправда не одолеет меня. Я охотно подставлю свой левый бок: пусть бьют в него обиды, вонзаются оскорбления, пусть уязвляют его поношения, – лишь бы Ты хранил десницу мою, лишь бы прикрывал меня с правой стороны (Пс 120, 5)»[129].
И еще он говорит: «Разные вещи – руководствоваться душевной доблестью[130] или мудростью; владычествовать могуществом (Пс 65, 7) или наслаждаться приятным вкусом. Может быть, в каких-то случаях и можно назвать мудрость могущественной, а добродетель сладостной, однако мы здесь будем употреблять слова в их собственных значениях: доблесть проявляется в силе и мощи, мудрость – в спокойной ясности души и некой духовной сладости. Именно это, я думаю, имел в виду Апостол, когда после многих призывов к добродетели – в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах (2 Кор 6, 4–5) – добавляет, что мудрость заключается в сладости в Духе Святом (2 Кор 6, 6)[131]. Сопротивляться, одолевать силу силой – а это подразумевается во всех частях добродетели – это, конечно, честь, но и труд. Разные вещи: с трудом завоевывать и с трудом отстаивать свою честь – и спокойно обладать ею. Не одно и то же: действовать, руководствуясь добродетелью, – и наслаждаться плодами добродетели. Всем, что с трудом добывает добродетель, наслаждается мудрость. И что мудрость решит сделать, то добродетель послушно исполняет. «Мудрость в досуге», – говорит Мудрец (Сир 38, 24)[132]. Это значит, что для мудрости досуг – ее занятие, и чем больше мудрость отдыхает, тем больше она, на свой лад, работает. Добродетель тем ярче сияет, чем больше упражняется и трудится; она тем достойнее, чем больше занята службой. А мудрость – если бы кто-нибудь определил ее как любовь к добродетели, он, по-моему, не сильно погрешил бы против истины. Но где любовь – там не труд, а наслаждение. Любимое нам сладко, вкусно. Возможно, слово sapientia (мудрость) происходит от слова sapor (вкус). Она, словно некая приправа, добавляется к добродетели и придает ей вкус, потому что сама по себе добродетель безвкусна, и даже горчит. Я бы не стал возражать, если бы кто-то определил мудрость как вкус блага»[133].
И ниже: «Мужественно переносить скорби – дело добродетели; радоваться в скорбях – дело мудрости. Укрепи сердце твое (Пс 30, 25) и вытерпи Господа – это добродетель.
