Рассказы - [9]

И я горжусь тем, что именно русская литература оказалась на высоте в данном вопросе! Онегин, отсылающий Татьяну, Печорин, не пожелавший почему-то овладеть княжной Мери, и прочие возлюбленные персонажи, из которых Павел Власов займет не последнее место, — все били в набат, в то время как гнусный Запад напряженно болел сифилисом и гонореей и, несмотря на это, продолжал воспевать блеск всяких куртизанок и милых друзей.

Все эти размышления можно продолжать вечно, и я совсем расстроился, ощутив совестливые мысли в своих мозгах. Тем не менее, сейчас нам и остался только добросовестный разврат, да и то урезанный донельзя в силу множественности смертельных недугов, и поэтому, скрипя зубами и проклиная все на свете, придется заниматься именно им, а совсем не желанной жизнью в семье или у станка.

Я подошел к столу и выпил стакан вина, чтобы не думать больше о судьбах всего человечества. В конце концов, поскольку я являюсь личностью, я имею право на личную жизнь и готов иногда перестать думать о народе, а подумать, возможно, и о себе самом, тем более, что очень люблю свою умную душу.

Я одел респиратор и герметический комбинезон, сохраняя под ним свой праздничный вечериночный вид, состоящий из яркой рубашки и банта, вместе с короткими зелеными штанами, и вышел на улицу. Вечером необходимо одевать полный комплект предохраняющей одежды, так как злые бактерии, погибающие от миролюбивого солнечного света, страшно активизируются во тьме. В общем, вероятность заражения на улице была бесконечно малой, но я не собирался платить милиционерам штраф за несоблюдение правил безопасности и вообще не хотел вступать с ними в разговоры, поскольку вечеринки были запрещены специальным указом радеющего о здоровье правительства, хотя все жители и даже менты не могли никак перестать заниматься этим единственно приятным делом в жизни. Туго застегнутый на молнии, я шел мимо плакатов, призывающих использовать новую модель презервативов, которые надеваются на все тело и являются просто неким тонким комбинезоном, а также мимо навязшего в зубах и глазах изречения, написанного почти везде, и гласящего: "Свежий воздух — источник заразы". Не знаю насколько это так. Например, мой друг Марк, к кому я направлялся в гости, никогда не использовал презервативы и противогазы, общаясь с женщинами, и постоянно вдыхал свежий воздух, совершенно не пугаясь новых болезней, но, возможно, ему уже наплевать, так как он, наверное, имеет полный набор всего, что настигло человечество в последнее время. Однако, он был всегда бодрым и свежим: и некоторые дамы пугаются одного только его вида, его мрачных глаз и незащищенных участков тела. И мы тоже немного боимся его и ждем его смерти, которая по нашим подсчетам уже должна была наступить, но почему-то задерживается, словно уважает его презрение к своей женской особе.

Я шел и вдруг почувствовал озноб — это просто приступ достаточно легкой болезни «волосянки», которая совершенно безвредна и выражается только в периодических ознобах, а иногда переходит в насморк. Заражение ею происходит от контакта волос, поэтому некоторые, особенно люди старшего поколения, бреются наголо, если они еще не лысы, или носят парик, поскольку им очередной приступ волосянки добавляет лишнюю неприятную секунду в и без того безрадостное существование.

Озноб прошел, и я продолжал свой путь. Обходя алчущих и страждущих жителей, которые просили что-нибудь съестное, я вошел в винный магазин. Продавец вежливо повернул ко мне свою противогазную голову. Я вытащил из сумки три месячных талона на водку и протянул ему. Он кивнул, выставляя бутылки, потом снял противогаз, продемонстрировав задерганное и насмешливое усатое лицо.

— У нас все чисто, — сказал он мне. — Хотя вы слыхали о случаях заболевания копцом — новой болезнью, завезенной из Польши? Заражаются прямо в домах, бактерии, как тараканы, проникают во все поры…

— Копец? — переспросил я, сняв свой респиратор.

— Да, копец. Заражение через воздух, смерть через два года. Завез какой-то еврей, его четвертовали вчера на площади Победы. Больных-то всех усыпили, но кто знает…

— Да все уже едино! — отмахнулся я. — А вы чем болеете?

— У меня клей в крови и СПИД.

— Тогда вам, конечно, есть чего бояться — лет пять-десять вы можете протянуть, если все будет нормально.

Продавец заулыбался, потом спросил:

— А что у вас?

И я, сделав страшное лицо, ответил:

— Да у меня ничего не было, а сейчас вот почему-то чешется левая ягодица.

Продавец резко помрачнел.

— Да это же копец и есть! — заорал он на меня, быстро надевая противогаз и выталкивая меня вон.

— Стоять! — крикнул я ему, показав, что при совместной борьбе обязательно заражу его, дунув ему в лицо. Продавец застыл в жалобной позе. Я подошел к двери, усмехнулся и сказал:

— Не волнуйтесь, я пошутил, у меня тоже СПИД.

Продавец недоверчиво снял противогаз, но потом, задумавшись, вынул револьвер.

— А ну-ка, — сказал он. — Убирайся! Шутник нашелся…

Я вышел, помахав ему ручкой. Так я развлекался иногда, когда у меня бывало грустное настроение. Но сейчас мне не стало особенно весело, потому что он был прав, а я вел себя, как школьник, который только-только начал проходить венерические болезни.