— О, услада очей моих, повелительница души моей, радость и скорбь сердца моего, выйди ко мне во имя Господа нашего, выслушай ради Его милости! Приготовил я для тебя дар столь драгоценный, что возрадуется твое сердце, и отыщет по воле Божьей в моем даре все, к чему стремилось!
Но лукавая красавица встретила его лишь упреком да насмешкой:
— Знаю я ваши дары невиданные, насмотрелась уже! Подаришь ли мне богатства несметные? Так золотом и каменьями я, слава Господу, сама богата, нет счету моим драгоценным нарядам, табуны мои столь велики, что под копытами их гнется и стонет земля, а невольники мои сильны и искусны в делах своих, и число их несчетно. Подаришь ли мне древних мудростей да благочестивых поучений? Так и моих визирей не обделил Всевышний мудростью и благочестием. Подаришь ли мне отважное свое сердце да праведную свою душу? Так солжешь, а я не глупа и не верю пустым словам. Уходи, не тревожь меня напрасно.
Так говорила гордая царица, но сама все больше хотела взглянуть, что же принесли для нее в этот раз. Прошло немного времени, и сказала она себе: «Не будет мне ущерба, если я права, и дар окажется скучным, но будет горе и досада мне, если упущу я что-то диковинное» — и вышла к хитрому правителю, ведь известно, что Господь создал женщину любопытной и неверной слову.
— Показывай свой дар!
А правитель знал, что нельзя верить женщине, кроме как если даст она клятву перед Господом, а сама верует в Бога Единого, Творца всего Мира, и благочестива, и праведна. И сказал он луноликой царице:
— Помнишь ли ты, о, услада очей моих, что обещала взять в мужья того, кто найдет средство разжечь любовь в твоем сердце, каким бы то средство ни было?
— Помню, — ответила царица.
— Верно ли слово твое перед Богом?
— Верно. Клянусь перед Богом, Творцом всего Мира, что будет по слову моему: если разожжет твой дар огонь любви в моем сердце, будешь ты моим супругом, будешь владеть мною и моей страной по праву от сего дня и до самой смерти; а если найду я твой дар скучным и ненужным — прогоню тебя туда, откуда пришел. Давай же свою диковинку!
И тогда махнул рукой хитрый правитель, и приказал привести пленника, и привели стражники молодого певца и поставили перед царицей на колени. И увидела луноликая, что невольник молод и статен, и совершенен телом и прекрасен лицом, но голова его опущена, а глаза закрыты, и губы его в крови, а руки связаны.
— Посмотри на меня! — приказала царица.
Поднял юноша взгляд и посмотрел на свою царицу, и наполнилось его сердце великой любовью. И увидела царица, что зажег Господь в душе этого юноши негасимый огонь. И как только искра этого огня упала на каменное сердце луноликой — загорелось сердце. Но не хотела гордая красавица признать, что полюбила нищего раба, усмехнулась она и спросила:
— Что же это за дар, мой дорогой гость? Уж не думаешь ли ты, что любой грязный невольник будет желанен в моих покоях?
— Это не любой грязный невольник, о, моя госпожа, и ты сама это знаешь, — ответил правитель страны за рекой Азур, а он был хитер, и видел, что произошло у юноши с царицей, — прикажи подать ему лютню и пусть поет для тебя.
И повелела царица развязать своего невольника и промыть его раны, а потом подала ему его лютню и велела петь. И пел молодой певец и о дальних странах, и о родном пороге, и о кровавых битвах, и о великих царях, и о славных героях, и о простых людях. Только о любви не пел.
И слушала луноликая, и светел был ее взгляд, светел, но спокоен.
Надоело правителю ждать, и сказал он:
— О, возлюбленная невеста моя, та, что будет женой моей перед Господом, прикажи своему невольнику спеть о любви.
Не хотелось молодому певцу петь о любви, но он был всего лишь бедным юношей, у которого отняли свободу — не смог он ослушаться приказа царей. И как только запел он свою песню, упала луноликая красавица и разрыдалась, а хитрый правитель страны за рекой Азур велел готовиться к свадьбе.
Так соединились две страны по берегам реки Азур и стал ими править хитрый правитель.
А луноликая царица так сильно полюбила своего певца, что удалилась с ним в сокрытые покои, и ничего ей было не нужно — только его влюбленные взгляды и диковинные песни, только его нежные ласки и горячие поцелуи. И так прошел день и неделя, и месяц, и год. А через год увидела царица, что переменился ее возлюбленный: хоть и здоров телом, а ликом бледен, хоть и говорит с ней приветливо и выполняет все по первому слову ее, а песен не поет, хоть и любит ее больше жизни, а нет в той любви радости. И подступила она к юноше с вопросами:
— Что случилось с тобой, мой возлюбленный? Не поселилась ли болезнь в твоем теле, не угасла ли любовь к луноликой в твоем сердце?
— О, госпожа моя царица, — отвечал молодой певец, — утешь свои печали и не думай обо мне: я здоров и силен и люблю тебя всем своим сердцем, как и в первый день нашей встречи.
— Если не болен ты телом, мой сладкоголосый соловей, и сердце твое по-прежнему полно любовью, почему давно не складываешь ты для меня стихов, почему не слышу я твоих песен? Я скучаю, а разве это хорошо, когда госпожа твоя скучает?
Упал молодой певец на колени, целовал ноги своей госпожи и отвечал:
