А судить не берись, коли ты не Всевышний:
Что чужое — не трожь, что свое — забирай.
— Не в обычае благочестивых это — сладкой песней и диковинным рассказом соблазнять чужих мужчин, женщина.
Гневно сошлись брови халифа, а девушка склонилась еще ниже, да только хитро блеснул черный глазок:
— Разве не видишь ты, о мой повелитель, что бог рабе твоей не дал красоты, чтобы мужчин соблазнять?
Не досталась презренной рабе красота,
И лицом не бела, и коса не густа,
Только звонкая лютня досталась бедняжке,
А без музыки жизнь и горька, и пуста.
— Да и лишняя монетка для несчастной большая радость — горсточка орешков в меду, изюма или сушеных фиников.
— И верно: нехороша, — согласился халиф, — любой евнух в моих покоях краше тебя. Но раз уж пришла, потешь меня своим умением, не будет нам беды от этого.
Села Ясмина, дочка хозяина кофейни, у ног халифа, обняла свою лютню и заиграла. Полилась музыка прямо в душу правителя Мизара, и пропала из души скука, омыла песня струн его сердце — и наполнилось сердце отвагой и гордостью, коснулась ушей — и вернулась в тело прежняя сила. И рассказала Ясмина о хитром купце и глупом джинне и о сокровищах древнего царя и городском попрошайке, а потом рассказала о том, как вор у старого богача украл красавицу-дочь и о том, как появился в Белой пустыне Золотой оазис Беин Рааф и многое-многое другое. А халиф слушал и удивлялся, и родилась в его сердце великая любовь к некрасивой девушке со сладкоголосой лютней. Прервал он речи рассказчицы и вскричал:
— Никогда я не встречал такого ума у женщины, никогда не слышал столь удивительных речей! Будь моей женой перед Всевышним, о Ясмина, дочка хозяина кофейни у Западных ворот! Весь Мизар будет у ног твоих, все, что хочешь, проси — все теперь твое, а ты — моя.
Запылали щеки Ясмины, низко склонилась она перед халифом и попросила:
— Дозволь, о, мой добрый повелитель, рассказать тебе в последний раз, и потом уже делай, как знаешь. Захочешь взять меня — буду верной рабой среди твоих невольниц, а захочешь наказать — приму кару со смирением. Ведь не зря сказано:
Ты борись, не борись — от судьбы не уйти,
До рожденья размечены наши пути.
Принимай свою участь с достойным смиреньем,
И поможет Господь тебе рай обрести.
Выслушал Халиф слова девушки и нашел их мудрыми и благочестивыми, и повелел:
— Рассказывай, о, любимая, я послушаю. А после, как было условлено, ты останешься в моем дворце, взойдешь со мной на ложе и будешь женой среди моих жен, если Господь не решит иначе.
И рассказала Ясмина такую историю:
«Во времена, когда первый из властителей Мизара (да пребудет с ним благословение Всевышнего) еще не родился и не начал путь великих завоеваний во славу Господа и истинной веры; когда Беин Рааф были дики и кровожадны, и сидели на всех западных путях, и убивали, и брали себе имущество убитых, и ни один караван не проходил мимо, чтобы не быть ограбленным; когда в Поднебесье жили крылатые джинны, могучие и ужасные видом, и Мать всех джиннов правила среди них; была в те далекие времена одна страна, и простиралась она от моря и до реки Азур, и был в той стране старый царь. Имя царя, как и имя страны его, по воле Бога мне неведомо (а Бог всеведущ и власть его над людьми нерушима) а дошло до меня, что был тот царь из могущественных колдунов, и наложил он на свою страну чары такие, что никто не мог стать правителем ни силой, ни хитростью, ни подлым предательством, а только лишь законом и волей самого прежнего царя. И жили в той стране мирно да богато много лет, и были жители веселы и довольны, в ремесле умелы, в торговле удачливы, а в воинском деле беспечны. А еще дошло до меня, о, великий халиф, что была у того царя-колдуна жена, юная, как весенний рассвет, прекрасная ликом, как полная луна, с телом мягким, как масло, с кожей нежной, как лепестки бледных роз. Только вложил Творец в грудь ее вместо сердца алмаз, сияющий, твердый и холодный — не знала она любви, оттого и детей у нее не было.
Прошло немного времени, и вот умер старый царь и оставил царство своей луноликой госпоже, и правила она страной как умела, и спрашивала, и слушала, и судила, и приказывала, и так было два года. А на третий год подступила к молодой правительнице тоска, и стала томить ее сердце и сушить ее тело, и захотела царица узнать, что это за любовь, о которой все говорят, и стихи слагают, и в песнях поют, а одна она не знает. «Неужели я, молодая и прекрасная, так и увяну, не изведав любви?» — думала луноликая, и было ей горько и страшно от таких дум, и пришло к ней по воле Божьей решение во что бы то ни стало найти любовь.
Вот, когда минул положенный срок скорби по умершему мужу, сняла царица белый хлопок и надела цветной шелк, а потом снарядила три сотни гонцов и послала во все страны Мира, и велела им нести такую весть, что хочет она снова найти себе мужа, что возьмет любого и передаст ему царскую власть, как положено законом и заклятием, чтобы мог ее супруг править страной невозбранно до конца своей жизни. Только желает капризная невеста, чтобы будущий ее муж непременно разжег огонь любви в ее каменном сердце, а иначе пусть уходит, откуда пришел.
