Рассинхрон - [21]

Ричи вдруг упал набок.

– Дерьмо, – сказал он. – Все было так хорошо.

– А Перссон жив? – спросил Ингрейв, упираясь в пол ладонью.

– Перссон – тень. Сам исчезнет.

– Перссон – психопат.

– Был психопат. Я тебе скажу, он подсел на доминантку.

Ингрейв кивнул.

– Я знаю.

Он протянул руку и поймал Ричи за щиколотку. Тот неловко попытался отбиться, все больше загибаясь телом назад, к ванной.

– Отстань.

Его развернуло. Ингрейв отпустил ногу.

– Хэм, я не убивал! – крикнул за спиной Хэнк.

– Не ползи ко мне! – отозвался Ингрейв, стараясь выбраться из спальни в кабинет.

Во всяком случае, он наметил это себе первой целью. А там – закрыть дверь, чтобы Хэнк остался внутри.

Головная боль пухла в голове и, кажется, проникала за ее пределы.

– Слушай, Хэм, – сказал Ричи, распластавшись на полу и тяжело дыша. Смуглое лицо его блестело от пота. – Ты не можешь сделать мне одолжение и застрелить моего двойника?

Ингрейв нашел в себе силы улыбнуться.

– Ну, нет, Ричи, такого удовольствия я тебе не доставлю.

– Дерьмо.

– Сам застрели его.

– Я где-то потерял пистолет.

– А мой еще здесь, – сказал Ингрейв, но обнаружил вдруг, что и сам остался без оружия.

Мало того, оказалось, что он уже лежит и вяло и впустую, никуда не двигаясь, загребает рукой по полу.

Ричи, приподняв голову, захохотал.

– Это рассинхрон, Хэм, это рассинхрон.

– Заткнись.

– Я не смогу убить себя, – сказал Ричи. – Но ты можешь. Двадцать пять тысяч долларов. Это хорошая сумма.

– И ты будешь править здесь?

– Мы можем разделить этот город. Две трети мне...

Ингрейв фыркнул.

– Я, кажется, расту в цене.

– Сука!

Ричи-доминант явно против своей воли приподнялся на коленях. Руки владельца «Холидея» распахнулись для объятий. Его двойник в то же время вывернулся из-под Хэнка и, чуть ли не урча, бросился навстречу. В этот момент отражение Ричи почему-то напомнило Ингрейву пса, радостно бегущего на зов хозяина.

– Вот дерьмо, – успел произнести Ричи-доминант.

Последовала короткая вспышка, иглой пронзившая детективу мозг. Оба Ричи пропали, посыпались осколки стекла, яркие, но тускнеющие на глазах.

26.

Ингрейв сглотнул. Похоже, теперь пришла его очередь. Он почувствовал, как тело поднимается, как оно напряженно тянется в сторону ванной.

– Хэнк!

– Я немножко держусь, Хэм! – крикнул Хэнк.

– В смысле?

– Я обхватил унитаз.

– Ты предатель, Хэнк! – сказал Ингрейв, скрипнув зубами и пытаясь отклониться назад. – Дать бы тебе в морду!

– Я понимаю, Хэм, я понимаю. Дай. И прекратим рассинхрон.

Ингрейв уперся в пол пятками.

– А кто будет девчонок вытаскивать?

– Прости, я ступил.

– Наконец-то! Это крутое признание. А то идиотом выгляжу исключительно я.

– Что дальше? – помолчав, спросил Хэнк.

– Мне жутко хочется обнять тебя, Хэнк.

– Ты не одинок в свое желании.

– Погоди, – Ингрейв подцепил дверь носком ботинка и дал ей закрыться. – Так лучше?

– Ни хрена.

– А по-моему лучше.

– Так я тебя не вижу.

– Я не красивый. И в одном ботинке.

Что-то царапнуло в дверь.

– Это ты? – спросил Ингрейв.

– Это я, – сказал Хэнк.

– Я держу ногами.

– А я лежу. Дохнуть тебе в щелку?

Ингрейв усмехнулся.

– Как там зеркало?

– Все в трещинах. Но по левой стороне еще можно протиснуться.

– Оттуда никто не смотрит?

– Мне не видно, Хэм.

– Просто я не понимаю, где анонсированные Ричи бравые охранники.

– Здесь или там?

– По обе стороны. Думаю, давно бы уже раскатали баррикаду.

– Может, их и не было.

– Только сейчас там Ричи.

– Который, в сущности, был нам боссом, – сказал Хэнк.

– Я у него на зарплате не состоял, – сказал Ингрейв, привалившись спиной к двери.

Судя по шороху, двойник в ванной сделал то же самое.

– Значит, я состоял, Хэм, – сказал он глухо. – Только я ни черта не помню.

– Он действительно был как свет?

– В смысле?

– Тебя влекло к нему?

– Как москита что ли?

– Как отражение.

– Я не помню.

– А сколько он проваляется без сознания, не знаешь?

– Думаю, с час.

– Может, его нашли и потащили в больницу?

– Может быть.

Дверь заскрипела.

– Ты пытаешься лезть ко мне? – с тревогой спросил Ингрейв.

– Не совсем, – произнес двойник затрудненно.

– А что?

– Я немножко от тебя отползаю.

– Куда?

– К зеркалу, мой тугодумный доминант!

– Дьявол! – выдохнул Ингрейв. – Это выход!

В дверь с той стороны вдруг с шумом и звоном стукнуло, и фанерное полотно прогнулось, наподдав детективу в спину.

– Эй!

– Так, – раздался голос Хэнка, – вторая попытка.

– Что там?

– Труп и достаточно скользко.

– Ты только доберись, и я тебя расцелую, – пообещал Ингрейв.

– Ха-ха, – сказал Хэнк, – все вы, доминанты, одинаковы.

– Ты знаешь меня, как себя. Я – честный.

– Тем не менее, ты перестрелял кучу народу сегодня.

– И нисколько… Ты ползешь там?

– Да!

– И нисколько не жалею!

27.

Головная боль вдруг резко пошла на убыль. Только что от любого движения под черепом словно включали пилу и кромсали мозг, и Ингрейв мог лишь вяло переплевываться с двойником словами, прижимаясь лопатками к двери, как спустя пару секунд испытал чувство удивительной легкости, почти блаженство. Так взял бы, оттолкнулся и воспарил под украшенный лепниной потолок.

– Хэнк?

Ингрейв встал. Ноги ходили ходуном, но это не помешало ему отступить от двери и потянуть ее на себя.

В замечательной ванной было пусто. Не считать же ее наполнением безымянный труп и некоторый разгром в виде разломанного стула, мятой шторки, сдернутой на пол, и осколков кафеля?