Раса и мировоззрение - [66]

Этот общий обзор принципов расового взгляда па историю необходимо дополнить рядом деталей. Прежде всего, нужно исправить представление о «молодых» и «старых» народах. В его основе лежит древнее и возрожденное в наше время Шпенглером сравнение народов с отдельными личностями, которое в послсдарвиновскую эпоху стало особенно популярным (народ или государство это организм, сословия или классы - органы и системы тканей, отдельные люди - клетки и т. д.). Из этого сравнения следует логический вывод, что и народы и государства тоже переживают рождение, зрелость, старость и своего рода физиологическую смерть. Оно широко распространено и очень соблазнительно, однако ложно именно с биологической точки зрения. Мы можем говорить о группе людей как об особом народе в зависимости от традиции, источников, самосознания этой группы и се политической судьбы. По с биологической точки зрения мы ничего не можем сказать о ее «возрасте». Именно паше время богато примерами, делающими невозможными такие поверхностные сравнения. За последние два десятилетия народы и государства возникают и снова исчезают с невиданной в истории быстротой, по это чередование надстроек не изменяет биологическую сущность. Независимо от того, будет ли называть себя определенная группа людей подданными Лвстро-вспгсрской монархии, «молодого» чешского или «еще более молодого» словацкого государства, это ничуть нс повлияет на их биологическую силу. Поэтому можно говорить о старости или молодости государств, культур и даже народов, попев биологическом смысле. Любых биологических сравнений со старостью или молодостью организма при этом следует избегать. Вывод: никакого «естественного» старения народов ист. Личности умирают неизбежно, когда приходит их срок. Народы могут жить неограниченно долго, если они сами нс разрушают свою биологическую суть, не уничтожаются историческими процессами или не включаются принудительно в другие политические единицы.

С этим вопросом тесно связан другой - о сути и цели исторического развития вообще, о прогрессе или упадке в истории.

Ранее преобладало мнение о прогрессирующем совершенствовании и развитии с подъемом на все более высокие ступени. Теологическая и идеалистическая философия истории видела суть истории в поступательном развитии человечества, в чем выражалась воля Божья или все более чистое представление Разума о себе самом. И теория среды склонна к этому мнению, потому что возможна власть человека над средой, ее улучшение и устранение ее неблагоприятных влияний благодаря развитию цивилизации. Известно, насколько сильна была во времена/Дарвина общая вера в развитие жизни по пути прогресса. «Развитие» и «прогресс» стали характерными лозунгами целой эпохи. Расовая идея, наоборот, требует от людей более критичного взгляда па самих себя, /(ля подлинно органического прогресса человеческого рода историческая эпоха слишком коротка. С точки зрения биологии за несколько тысячелетий истории мы видим так много возможностей и''гак много фактических примеров ослабления расовых сил, истребления лучших, преобладания неполноценных и распада жизнеспособных расовых групп вследствие смешения, что мы пс можем считать поступательное развитие в истории фактом. Как показывает практическая расовая политика, даже сохранение уже имеющихся расовых ценностей это задача, которая не может решиться сама собой, силой инстинкта, для ее решения требуется умная работа с дальней перспективой. Бели такая работа не ведется, упадок исторических сил вероятней, нежели противоположный процесс, и если начиная с Гобино и Вольтмана почти все представители расовой идеи склонялись к пессимистическому взгляду на развитие культуры, то это вполне согласуется с нашими нынешними биологическими познаниями о сути процессов отбора в цивилизованном человечестве. С этим пессимизмом или по крайней мере скепсисом связано убеждение в том, что технический прогресс и внешнее овладение силами природы не идентичны с действительным прогрессом, и если культур-философы вопреки внешнему прогрессу восхваляют более высокую культурную ценность прошлых времен и говорят о внутреннем обеднении человеческого рода несмотря па растущее изобилие внешних возможностей, то в биологии они будут иметь союзника, так как она доказывает возможность исчерпания сил и упадка не вопреки, а именно вследствие прогресса цивилизации...

Наконец, следует еще упомянуть вопрос, который играл важную роль в процессе исторического развития расовой

идеи и сегодня с политической точки зрения снова становится очень важным. Это вопрос об исторической оценке отдельных рас по сравнению с другими. В прошлом, особенно у Гобино и Вольтмапа, расовая картина истории сочеталась с утверждением, что задатки к созданию культуры и государства имеют только арийцы (Гобино] или германцы (Вольтмап]. Мировая история рассматривалась и оценивалась в основном, сточки зрения этих рас и из этого следовало выпячивание их роли как по сути единственных сил, формирующих историю.

Невозможно оспаривать, что нордическая раса (это выражение занимает сегодня место арийцев Гобино или германцев Вольтмапа и Чемберлена] участвовала в историческом и культурном развитии человечества па уровне выше среднего, а для истории европейской культуры она является важнейшим элементом, по, оставаясь на почве расовой идеи, следует быть осторожными с абсолютными оценками различных рас. Чем сильней расовая идея по мере своего развития ориентировалась на биологию, тем объективней описывала она разные сущности и разные исторические воздействия отдельных рас. Нс следует забывать, что в основе каждой оценки в значительной мере лежит субъективность по отношению к собственной расе. Понятно, что для нордического человека сущность и достижения нордической расы в истории представляют собой высшую ценность и им отдается предпочтение перед достижениями других рас. /(ля человека другой расы столь же естественно считать свою расу высшей и идеальной. Спор об этих противоположных мнениях сточки зрения расовой идеи кажется бессмысленным, так как абсолютная и объективная оценка предполагала бы, что есть люди, нс принадлежащие ни к одной расе и могущие судить с уровня абсолютного разума, нс связанного с расой. Это рассуждение очень важно, потому что в политической борьбе против расовой идеи наших дней ей сплошь и рядом бросается упрек, будто она субъективно направлена на господство нордической расы надо всеми остальными группами людей во всем мире и поэтому должна быть отвергнута как «расовая маниакальность» или «расовое высокомерие». Против этого следует возразить, что расовая идея в се современной биологической форме только указывает на значение расового начала для культуры и истории вообще и что на ее общей основе вполне допустимы особые формы выражения в смысле самосознания и идеализации различных рас. Если в Германии и в Европе в целом возникла и оказала неслыханно сильное воздействие на население, в котором преобладает нордический тип, «нордическая идея», то аналогичный процесс возможен и среди других рас и расовых смесей в других странах. Уже появилась своего рода «восточно-балтийская идея», в бассейне Средиземного моря наблюдаются устремления в направлении «западной идеи», а примыкающее к старым традициям движение на Дальнем Востоке в последнее время наряду с чувством национальной гордости, находящим свое выражение в форме политических программ, проявляет и новое расовое сознание Азии. Все эти движения стоят на почве расовой идеи и выступают единым фронтом против других исторических теорий и мировоззрений. Поэтому они вполне могут сосуществовать как разнородные выражения одной великой освобождающей основной идеи, которая в своей общей формулировке утверждает разнородность рас и расовых групп, нс давая абсолютную оценку их различной ценности. Каждая раса нс только имеет право, но даже обязана, осознавая свою особенность и развивая свои особые силы, смотреть на себя как на свою высшую цель и высшую задачу.