Ранний Самойлов: Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х - [32]

Шрифт
Интервал

Гудок в ночи как проклятый орал.
В последних днях сорок второго года
Санпоезда летели на Урал.
Войска формировались на Урале,
Ковались остроребрые штыки.
Ветра в рожки почтовые играли,
Летя в снегу, в степи, как ямщики.
Была в России ночь и непогода.
Но был уже особый ритм рожден.
И в Сталинграде мерзлая пехота
Без сна пять дней отстаивала дом.
Уже входили в песню сталинградцы,
И шли событья вопреки уму.
Тогда у нас – не только что письму –
Судьбе нетрудно было затеряться.
8
Метель, как кот хвостом, стучала в двери.
Который день не разгребали снег.
Уставшей за день и озябшей Вере
Иные дни мерещились во сне.
Давным-давно нет писем от Сережи.
Здоров ли он? Зачем не стал писать?
Нет, женщины красивей и моложе
Таким, как он, наверное, под стать.
Он выдумщик. Он, может быть, умнее
Живет, от мелких бед отворотясь.
Ему легко. А нам стократ труднее
Такими быть, как выдумали нас.
Метель играет мягкая над домом.
Трамваи в парк уходят на ночлег.
Над крышами, над городом огромным,
Как белый кот, разгуливает снег.
Дымятся трубы печек и времянок,
За ставнями не светится ночник,
И бережно, как Повесть лет времянных[180],
Упрямый школьник прячет свой дневник.
9
Любил и я веселые попойки,
Когда уйдем на формировку в тыл.
Вокруг стола рассядемся на койки
И врать начнем друг другу, где кто был.
О самых небывалых переделках,
О том, какой у нас был генерал,
О пленных фрицах, о рязанских девках.
И сам поверишь в то, что сам наврал.
Ведь в тех рассказах есть такая сила,
Рожденная беспечностью самой:
Пусть не со мной, а с кем-то это было,
Раз так бывает – будет и со мной…
Играют вальс на хромке хриплой старой,
И лезет с кружкой чокнуться сосед.
Сергею вспоминаются гусары,
Лихие председатели бесед.
Но вдруг веселье, взмыв до верхней ноты,
Вниз падает сердечною тоской.
– Да ты совсем не пьешь, Сережа!
Что ты
Засел в углу задумчивый такой?
– Небось не пишет из дому дивчина?
Или старуха начала хворать?
Давай еще по стопке! Будь мужчина!
Да попроси цыганочку сыграть.
10
Далекий бой гремит на переправах.
В воронках стынут синие пруды.
Пейзаж весны. Обрывки туч слюнявых.
Под сапогом ледок – листком слюды.
Подбитый танк. Забытый труп в кювете.
Горелый лес. Воронки, валуны.
Что может быть печальнее на свете
Весны среди разрухи и войны!
Разъезжены осклизлые дороги,
Разляпаны по полю вкривь и вкось.
И конь, хрипя, вытягивает ноги.
Кричит ездовый. Тянется обоз.
Закрыта даль кустарником корявым,
Дробит булыжник отдаленный бой.
Пехотный полк плетется к переправам.
Солдаты говорят между собой.
А девочка… Как ты сюда попала?
Зачем ты здесь? Тесна тебе земля?
Солдатская судьба нас побратала,
В неловкие одела шинеля…
Ты далека от этих мыслей здравых.
Ты здесь, со мной. Иначе быть нельзя…
Играет бой на дальних переправах,
Людские кости жерновом грызя.
11
Перебирая желтые страницы
Случайно уцелевших дневников,
Я прочитал про вольные станицы
Гусей среди весенних облаков.
А это было самым страшным утром.
Был друг убит. Вчера он был живой.
И мне казалось – было самым мудрым
Лежать в траве с пробитой головой.
Трава, трава – и никакой тревоги:
Ни голода, ни крика старшины…
Разутые, раздувшиеся ноги.
Уснуть, уйти, укрыться от войны.
Лежать вот так – бездумно, одиноко
Среди травы, ненастий и дождей…
Но в этот час под облаком, высоко
Услышал я весенний крик гусей.
Весенний крик!
Он как былинка вырос.
Он приближался. С облаками шел.
Какая даль кругом! Какая сырость!
Как на земле просторно и свежо!
Есть в мире смерть. Она неодолима.
Ее пространство слишком велико.
Есть в мире смерть. Но гибель легче дыма:
Душа чиста. И умереть легко.
12
Сергей сидел в избе. За трое суток
Измучен и потрепан батальон.
Он сидя спал. И сон был слишком чуток,
Тяжел, бессвязен, боем опален.
А городок был будто замурован
И тишину разглядывал вблизи:
Калитка скрипнет, замычит корова,
Кавалерист прочмокает в грязи.
Он сидя спал. Помятых туч платочки
С утра в окне не устают белеть.
Как воробьи, рассевшиеся почки
Раскрыли рты, готовясь улететь.
А на горе – сожженные кварталы,
Развалин допотопные стада.
И талый снег. И толпы краснотала.
И синяя весенняя вода.
Вошел связной. Сергей очнулся:
– Что там?
(Как тихо здесь. От тишины отвык.)
– Да ничего. Сейчас прошел по ротам.
Живые спят. Да много ли живых!
Позавтракали. Выдана тушенка.
По банке водки. Сахар – три куска…
А там лежит убитая девчонка,
Наверно, из соседнего полка.
В проулке, где разбитые домишки,
Валяется девчонка на спине.
И адрес есть в красноармейской книжке.
На, лейтенант, и напиши родне. –
(Есть карточка в красноармейской книжке.
Есть все слова, но трудно их прочесть.
Есть карточка – подстрижена мальчишкой.
Есть имя, званье, полный адрес есть!)
А тишина берет, не отпускает,
Натягивает стонущий канат.
Какая тишина кругом! Какая…
– Да что с тобой, товарищ лейтенант?
13
Такая боль слезой не унесется.
Она желтей пустынного песка.
На много дней бессонница, без солнца.
Тоска мужская – адская тоска.
Она берет, палит, не отпуская,
Она любые жертвует права.
Без памяти твердит любовь мужская:
– Уйди к другому, только будь жива!
Идет беда, с восторгом льды ломая,
И поступает с нами, не чинясь.
Но вопреки всему любовь прямая
Как вдохновенье осеняет нас…
Мы рано встали. Мы глаза протерли.
Со всем живым почуяли родство.

Еще от автора Давид Самойлович Самойлов
Цыгановы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Памятные записки

В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)


Мемуары. Переписка. Эссе

Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.


Стихотворение

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Струфиан

Уже много лет ведутся споры: был ли сибирский старец Федор Кузмич императором Александром I... Александр "Струфиана" погружен в тяжелые раздумья о политике, будущем страны, недостойных наследниках и набравших силу бунтовщиках, он чувствует собственную вину, не знает, что делать, и мечтает об уходе, на который не может решиться (легенду о Федоре Кузьмиче в семидесятые не смаковал только ленивый - Самойлов ее элегантно высмеял). Тут-то и приходит избавление - не за что-то, а просто так. Давид Самойлов в этой поэме дал свою версию событий: царя похитили инопланетяне.  Да-да, прилетели пришельцы и случайно уволокли в поднебесье венценосного меланхолика - просто уставшего человека.


Стихи

От большинства из нас, кого современники называют поэтами, остается не так уж много."Поэзия — та же добыча радия"(Маяковский). Отбор этот производят читатели — все виды читателей, которых нам посчастливилось иметь.Несколько слов о себе.Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях. Друзьями моей поэтической юности были Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов, Борис Слуцкий. Учителями нашими — Тихонов, Сельвинский, Асеев, Луговской, Антокольский. Видел Пастернака.


Рекомендуем почитать
Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Встреча

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Проза Александра Солженицына. Опыт прочтения

При глубинном смысловом единстве проза Александра Солженицына (1918–2008) отличается удивительным поэтическим разнообразием. Это почувствовали в начале 1960-х годов читатели первых опубликованных рассказов нежданно явившегося великого, по-настоящему нового писателя: за «Одним днем Ивана Денисовича» последовали решительно несхожие с ним «Случай на станции Кочетовка» и «Матрёнин двор». Всякий раз новые художественные решения были явлены романом «В круге первом» и повестью «Раковый корпус», «крохотками» и «опытом художественного исследования» «Архипелаг ГУЛАГ».


Рукопись, которой не было

Неизвестные подробности о молодом Ландау, о предвоенной Европе, о том, как начиналась атомная бомба, о будничной жизни в Лос-Аламосе, о великих физиках XX века – все это читатель найдет в «Рукописи». Душа и сердце «джаз-банда» Ландау, Евгения Каннегисер (1908–1986) – Женя в 1931 году вышла замуж за немецкого физика Рудольфа Пайерлса (1907–1995), которому была суждена особая роль в мировой истории. Именно Пайерлс и Отто Фриш написали и отправили Черчиллю в марте 1940 года знаменитый Меморандум о возможности супербомбы, который и запустил англо-американскую атомную программу.


Жизнь после смерти. 8 + 8

В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)


Дочки-матери, или Во что играют большие девочки

Мама любит дочку, дочка – маму. Но почему эта любовь так похожа на военные действия? Почему к дочерней любви часто примешивается раздражение, а материнская любовь, способная на подвиги в форс-мажорных обстоятельствах, бывает невыносима в обычной жизни? Авторы рассказов – известные писатели, художники, психологи – на время утратили свою именитость, заслуги и социальные роли. Здесь они просто дочери и матери. Такие же обиженные, любящие и тоскующие, как все мы.