Струфиан

Струфиан

Уже много лет ведутся споры: был ли сибирский старец Федор Кузмич императором Александром I... Александр "Струфиана" погружен в тяжелые раздумья о политике, будущем страны, недостойных наследниках и набравших силу бунтовщиках, он чувствует собственную вину, не знает, что делать, и мечтает об уходе, на который не может решиться (легенду о Федоре Кузьмиче в семидесятые не смаковал только ленивый - Самойлов ее элегантно высмеял). Тут-то и приходит избавление - не за что-то, а просто так. Давид Самойлов в этой поэме дал свою версию событий: царя похитили инопланетяне.  Да-да, прилетели пришельцы и случайно уволокли в поднебесье венценосного меланхолика - просто уставшего человека.

Конечно, в "трактате Кузьмича" Самойлов пародировал солженицынское "Письмо вождям" (только подсмеивался над якобы патриархально-утопическим проектом автор одновременно писавшихся "Цыгановых"). Конечно, Самойлов с симпатией рисует "лейб-гвардии бунтовщиков" (только ведь знает, чем их заваруха кончится). Но поэма все же не о них - не о тех, кто так или иначе остался на посту (занятно, что часовой, видевший приземление странного объекта, умер на месте), а о том, кто мигом от всего избавился. Ушел в бессрочный отпуск. И пусть дует сильный ветер в Таганроге, пусть рвется вперед история, пусть остаются нерешенными неразрешимые вопросы:

А неопознанный предмет,

Летел себе среди комет.

Жанр: Поэзия
Серии: -
Всего страниц: 2
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Струфиан читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал







(НЕДОСТОВЕРНАЯ ПОВЕСТЬ)


1

 А где-то, говорят, в Сахаре,
 Нашел рисунки Питер Пэн:
 Подобные скафандрам хари
 И усики вроде антенн,
 А может - маленькие роги.
 (Возможно - духи или боги, -
 Писал профессор Ольдерогге.)


2

 Дул сильный ветер в Таганроге,
 Обычный в пору ноября.
 Многообразные тревоги
 Томили русского царя,
 От неустройства и досад
 Он выходил в осенний сад
 Для совершенья моциона,
 Где кроны пели исступленно
 И собирался снегопад.
 Я, впрочем, не был в том саду
 И точно ведать не могу,
 Как ветры веяли морские
 В том достопамятном году.
 Есть документы, дневники,
 Но верным фактам вопреки
 Есть данные кое-какие.
 А эти данные гласят
 (И в них загадка для потомства),
 Что более ста лет назад
 В одной заимке возле Томска
 Жил некий старец непростой,
 Феодором он прозывался.
 Лев Николаевич Толстой
 Весьма им интересовался.
 О старце шел в народе слух,
 Что, не в пример земным владыкам,
 Царь Александр покинул вдруг
 Дворец и власть, семейный круг
 И поселился в месте диком.
 Мне жаль всегда таких легенд!
 В них запечатлено движенье
 Народного воображенья.
 Увы! всему опроверженье -
 Один престранный документ,
 Оставшийся по смерти старца:
 Так называемая 'тайна' -
 Листы бумаги в виде лент,
 На них - цифирь, и может статься,
 Расставленная не случайно.
 Один знакомый программист
 Искал загадку той цифири
 И сообщил: 'Понятен смысл
 Ее, как дважды два - четыре.
 Слова - 'а крыют струфиан' -
 Являются ключом разгадки'.
 И излагал - в каком порядке
 И как случилось, что царя
 С отшельником сошлись дороги...


3

 Дул сильный ветер в Таганроге,
 Обычный в пору ноября.
 Топталось море, словно гурт,
 Захватывало дух от гула.
 Но почему-то в Петербург
 Царя нисколько не тянуло.
 Себе внимая, Александр
 Испытывал рожденье чувства,
 Похожего на этот сад,
 Где было сумрачно и пусто.
 Пейзаж осенний был под стать
 Его душевному бессилью.
 - Но кто же будет за Россию
 Перед всевышним отвечать?
 Неужто братец Николай,
 Который хуже Константина...
 А Миша груб и шелопай...
 Какая грустная картина!.. -
 Темнел от мыслей царский лик
 И делался me'lancolique.
 - Уход от власти - страшный шаг.
 В России трудны перемены...
 И небывалые измены
 Сужают душный свой кушак...
 Одиннадцатого числа
 Царь принял тайного посла.
 То прибыл унтер-офицер
 Шервуд, ему открывший цель
 И деятельность тайных обществ.
 - О да! Уже не только ропщут! -
 Он шел, вдыхая горький яд
 И дух осеннего убранства.
 - Цвет гвардии и цвет дворянства!
 А знают ли, чего хотят?..
 Но я им, впрочем, не судья...У нас цари, цареубийцы
 Не знают меж собой границы
 И мрут от одного питья...
 Ужасно за своим плечом
 Все время чуять тень злодея...
 Быть жертвою иль палачом... -
 Он обернулся, холодея.
 Смеркалось. Облачно, туманно
 Над Таганрогом. И тогда
 Подумал император:
 - Странно,
 Что в небе светится звезда...


4

 - Звезда! А может, божий знак? -
 На небо глянув, думал Федор
 Кузьмин. Он пробрался обходом
 К ограде царского жилья.
 И вслушивался в полумрак.
 Он родом был донской казак.
 На Бонапарта шел походом.
 Потом торговлей в Таганроге
 Он пробавлялся год за годом И
 вдруг затосковал о боге
 И перестал курить табак.
 Торговлю бросил. Слобожанам
 Внушал Кузьмин невольный страх.
 Он жил в домишке деревянном
 Близ моря на семи ветрах.
 Уж не бесовское ли дело
 Творилось в доме Кузьмина,
 Где часто за полночь горела
 В окошке тусклая свеча!
 Кузьмин писал. А что писал
 И для чего - никто не знал.
 А он, под вечный хруст прибоя,
 Склонясь над стопкою бумаг,
 Который год писал: 'Благое
 Намеренье об исправленье
 Империи Российской'. Так
 Именовалось сочиненье,
 Которое, как откровенье,
 Писал задумчивый казак.
 И для того стоял сейчас
 Близ императорского дома,
 Где было все ему знакомо -
 Любой проход и каждый лаз -
 Феодор неприметной тенью,
 Чтоб государю в ноги пасть,
 Дабы осуществила власть
 'Намеренье об исправленье'.

5

 Поскольку не был сей трактат
 Вручен (читайте нашу повесть),
 Мы суть его изложим, то есть
 Представим несколько цитат.
 'На нас, как ядовитый чад,
 Европа насылает ересь.
 И на Руси не станет через
 Сто лет следа от наших чад.
 Не будет девы с коромыслом,
 Не будет молодца с сохой.
 Восторжествует дух сухой,
 Несовместимый с русским смыслом.
 И эта духа сухота
 Убьет все промыслы, ремесла;
 Во всей России не найдется
 Ни колеса, ни хомута.
 Дабы России не остаться
 Без колеса и хомута,
 Необходимо наше царство
 В глухие увести места -
 В Сибирь, на Север, на Восток,
 Оставив за Москвой заслоны,
 Как некогда увел пророк
 Народ в предел незаселенный'.
 'Необходимы также меры
 Для возвращенья старой веры.
 В никонианстве есть порок,
 И суть его - замах вселенский.
 Руси сибирской, деревенской
 Пойти сие не может впрок'.
 В провинции любых времен
 Есть свой уездный Сен-Симон.
 Кузьмин был этого закала.
 И потому он излагал
 С таким упорством идеал
 Российского провинциала.
 И вот настал высокий час
 Вручения царю прожекта.
 Кузьмин вздохнул и, помолясь,
 Просунул тело в узкий лаз.


6

 Дом, где располагался царь,
 А вместе с ним императрица,
 Напоминал собою ларь,
 Как в описаньях говорится,

Еще от автора Давид Самойлович Самойлов
Цыгановы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Памятные записки

В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)


Мемуары. Переписка. Эссе

Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.


Стихотворение

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

От большинства из нас, кого современники называют поэтами, остается не так уж много."Поэзия — та же добыча радия"(Маяковский). Отбор этот производят читатели — все виды читателей, которых нам посчастливилось иметь.Несколько слов о себе.Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях. Друзьями моей поэтической юности были Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов, Борис Слуцкий. Учителями нашими — Тихонов, Сельвинский, Асеев, Луговской, Антокольский. Видел Пастернака.


Избранное

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Шкафы-купе, прихожие, горки, стенки, полки, комоды и другая сборная мебель

Даже если вы новичок в столярном деле, эта книга поможет вам справиться с самой смелой задумкой! Полки, стеллажи, буфеты, шкафы, серванты, гардеробы – вы с легкостью соберете оригинальную и удобную мебель. Доступные описания, понятные схемы с указанием точных размеров, практические советы и рекомендации профессионалов позволят вам воплотить свою мечту в реальность.


Суворов

Настоящая книга впервые раскрывает полноту и глубину духовных поисков человека, который на века сделал Россию лидером мировой военной мысли. Величайший полководец, не имея соперников среди людей, избрал своим врагом страшное бедствие — войну. Опровергнув военную науку его времени, он установил новые правила военного искусства. Что это были за правила и как они родились? Читатель шаг за шагом пройдет с Суворовым его жизненный путь, следя за развитием его мысли от юношеских человеколюбивых идеалов до полного воплощения их в военную практику, основанную на любви к людям и утверждении великой миссии солдата России.


Пути благословения

Имя Николая Константиновича Pepиха относится к плеяде выдающихся деятелей русской и мировой культуры. Талант Рериха был универсальным: художник, философ, путешественник, крупный общественный деятель.Все написанное Рерихом стоит к нам ближе, чем мы считаем, и является более доступным для нас, чем мы себе это представляем. Каждое его слово поражает точностью и обдуманностью, В одном из трудов он писал: «Искусство объединит человечество. Искусство едино и нераздельно». Планетарная роль творческого наследия семьи Рериха еще не осознана и неосмыслена до конца.


Алтай – Гималаи

Написанная в форме путевых заметок, книга «Алтай – Гималаи» в действительности гораздо глубже по своему содержанию, чем обычный путевой дневник. На страницах этой книги читатель познакомится с множеством интереснейших фактов из истории, культуры, духовнойжизни древнего и современного Востока. Книга Н.К. Рериха станет настоящим подарком для всех, интересующихся эзотерической духовной культурой Индии и Тибета.