Пятницкий - [55]

Выступления Зиновьева и Каменева, отсутствие своевременной и полной информации привело к известной растерянности среди части московских большевиков, тяготению их к выжидательности, готовности идти на некоторые компромиссы с меньшевистской и эсеровской фракциями Московского Совета рабочих депутатов. Тут сказалось и то, что Москва не перенесла такого острого момента борьбы, как июльские события в Петрограде, а следовательно, возможность решить вопрос о взятии власти мирным путем некоторым руководителям казалась вполне реальной.

Чем иным можно объяснить резолюцию, принятую на совещании бюро всех фракций Совета утром 25 октября на основании сообщения о событиях в Петрограде, сделанного городским головой эсером Рудневым? «Для охраны революционного порядка и защиты завоеваний революции от натиска контрреволюционных сил в Москве образуется временный демократический орган, составленный из представителей Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городского и земского самоуправления, Всероссийского железнодорожного и почтово-телеграфного союзов и штаба Московского военного округа».

От каких контрреволюционных сил защищать Москву призывала эта резолюция? Если от эсера Керенского, то вряд ли бы на ее принятии так настаивали эсеры Руднев, Шварц, Ратнер и меньшевики Исув, Тейтельбаум и иже с ними! Не нацелено ли было острие этой резолюции против Ленина, против действий Петроградского Военно-революционного комитета, уже свергнувшего правительство Керенского, действий, которые тот же Исув охарактеризовал как «безумные», ведущие к «гибели рабочего класса и русской революции»?..

Именно так поставил вопрос Осип Пятницкий, секретарь Московского комитета партии и член Партийного центра по руководству вооруженным восстанием в Москве, перед членом президиума исполкома Московского Совета большевиком Е. Н. Игнатовым.

Дело в том, что совещание представителей бюро фракций проходило в тот же самый час, когда шло заседание Московского комитета, где решались вопросы о создании боевых партийных и советских центров, а потому несколько членов Совета большевиков не могли принять участия в обсуждении проекта резолюции.

Уже вторые сутки Пятницкий ни на минуту не смыкал глаз. С момента возвращения из Петрограда дни слились в один стремительный поток бегущих минут и часов. Он чувствовал себя захваченным водоворотом событий, и, хотя был опытным пловцом, выбраться на поверхность оказалось нелегким делом.

20 октября Пятницкий вместе с М. Ф. Владимирским и И. В. Цивцивадзе был избран в секретариат МК, а 25 октября его и Владимирского ввели от Московского комитета в Боевой партийный центр по руководству восстанием. Таким образом, к началу Октябрьского восстания в Москве Пятницкий был одновременно председателем исполкома Железнодорожного районного Совета, членом пятерки, руководившей всей деятельностью Железнодорожного райкома партии, одним из руководителей железнодорожного движения в Москве, членом исполкома Московского Совета, секретарем МК и членом Боевого партийного центра.

Нагрузка, казалось бы, совершенно непосильная для одного человека, если учесть, что в те грозные тревожные дни требовалось не представительство, не умение произносить красивые зажигательные речи, а работа — черновая, ежечасная, напряженная.

Вот и сейчас… Проект резолюции, подготовленный для пленарного заседания Московского Совета, и короткая перепалка с Игнатовым насторожили Пятницкого. Уж больно быстро начали подтверждаться его опасения по поводу позиции некоторых московских товарищей. Ведь еще на Апрельской конференции партии Каменев, выступая против Ленина, был поддержан небольшой группой, в которую входила и часть московской делегации: Ногин, Рыков, Смидович, Ангарский и другие. Но вот наступает самый ответственный час в жизни партии, в жизни всей России, и ясно, что теперь «промедление — смерти подобно», а они — руководители нашей фракции — оружием своим избирают именно это самое промедление.

И когда вечером 25 октября в большом зале Политехнического музея открылось соединенное заседание Советов рабочих и солдатских депутатов и председательствующий П. Г. Смидович стал говорить вступительную речь, Пятницкий с горечью подумал, что его опасения, увы, вовсе не преувеличены.

Петр Гермогенович выглядел каким-то растерянным. «…Мы подошли к наиболее революционному и, может быть, трагическому моменту». Вот тебе раз! Нужно ли окрашивать итог, результат всей многолетней направленной деятельности нашей партии в трагические тона?.. Вот и опять о «трагичности текущих событий»… Тейтельбаум согласно кивает головой. Правые эсеры приготовились аплодировать. А он продолжает: «Фракции сделают заявление о принципе организации власти здесь в Москве…» Ага, это значит, тот самый проект резолюции, который показывал Игнатов.

«Мы должны все силы направить на то, чтобы всем вместе участвовать в строительстве того органа, который будет гарантировать порядок и спокойствие в Москве, течение всей жизни здесь, в Москве». О каком это спокойствии в Москве можно говорить теперь, когда пришла пора брать в свои руки власть? Разве уступят ее без жестокой драки все эти Рудневы и Рябцевы!