Пятницкий - [56]

Естественно, эсеры и меньшевики дают на пленарном заседании бой большевикам. Они — за «демократический орган» и бешено возражают против проекта новой резолюции, подсказанной Московским комитетом. «Московский Совет рабочих — и солдатских депутатов выбирает на сегодняшнем пленарном заседании Революционный комитет из семи лиц. Этому Революционному комитету предоставляется право кооптации других революционных демократических организаций и групп с утверждения пленума Совета рабочих и солдатских депутатов. Избранный Революционный комитет начинает действовать немедленно, ставя себе задачей оказывать всевозможную поддержку Революционному комитету Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов».

Вой, гам, заклинания, битье кулаками в грудь. Особенно неистовствует Исув. Слово в порядке… Реплики с места. Тщится посеять сомнения в справедливости сведений о событиях в Петрограде. Но вот перерыв. Начинаются собрания фракций. Подходит к столу Петр Гермогенович и просит, чтобы его отпустили, что он нездоров. Вид у него действительно совсем больной.

Что ж, просьбу Смидовича приходится выполнить. Роль председательствующего принимает на себя Игнатов.

Держится довольно уверенно. Давай, Игнатыч, давай!.. Уже после полуночи 394 голосами против 106 и 23 воздержавшихся принята была пленумом Советов большевистская резолюция. В Революционный комитет избраны были: В. М. Смирнов, Муралов, Усиевич и Ломов от большевиков (кандидатами: Аросев, Мостовенко, Рыков и Будзинский), Тейтельбаум и Николаев от меньшевиков и Константинов — от объединенных интернационалистов (кандидатами: Гальперин и Ясенев).

Эсеры не приняли участия в голосовании, а Юхов, выступив от меньшевистской фракции, цинично заявил: «Мы в этот орган войдем, но войдем не для тех целей, для которых вы идете, а для того, чтобы продолжать там ту же разоблачительную работу, которую мы делали в Совете, для того, чтобы смягчить все те губительные последствия, которые падут на голову пролетариата и солдат Москвы».

Этой же ночью в бывшем генерал-губернаторском особняке начались заседания Боевого партийного центра и Военно-революционного комитета.

Партийный центр вынес ряд решений, обеспечивающих, как казалось, быструю победу над противником. В их числе: занятие Кремля, где находился арсенал, государственного банка, всех вокзалов и т. п.

Эти решения Партийного центра тут же передавались Военно-революционному комитету для претворения их в жизнь.

Если Партийный центр был мозгом восстания, его политическим руководителем, то Военно-революционный комитет должен был стать его сердцем, беспрерывно подающим свежую кровь в артерии.

И вот сердце-то неожиданно забарахлило, стало давать смертельно опасные перебои.

Назначенные Военно-революционным комитетом ночью 25 октября О. Берзин — комендантом Кремля — и Емельян Ярославский — его комиссаром — тут же приступили к исполнению своих обязанностей — Берзин в Кремле, а Ярославский в Хамовниках, чтобы поднять там роту солдат 193-го полка, верных большевикам, и отвести ее в Кремль. Соединившись с частями 56-го запасного полка, расквартированными в Кремле, и командой, охранявшей арсенал, они составили бы мощную ударную силу и должны были легко овладеть Кремлем. Революционным войскам надо было не только овладеть арсеналом, но и обезвредить юнкеров и, самое важное, арестовать командующего военным округом полковника Рябцева и весь его штаб.

Ничего подобного сделано не было. Получив оружие в арсенале, рота, приведенная Ярославским, бездействовала, как, впрочем, и другие находящиеся в Кремле воинские части. Более того, когда выяснилось, что Кремль окружен юнкерами, которые задерживают грузовики, посланные из районов за оружием, и арестовывают сопровождающих их красногвардейцев, Берзин явно растерялся. Все его действия свелись к тому, что он получил из арсенала 12 пулеметов и расставил их на кремлевских стенах. А это означало, что наступательную тактику подменяют выжидательной, а в лучшем случае — оборонительной.

Когда Партийный центр узнал, что «думские» во главе с Рудневым и тем же полковником Рябцевым переходят в наступление, он направил всем районным партийным организациям телефонограмму следующего содержания: «Штаб во главе с Рябцевым переходит в наступление. Задерживаются наши автомобили, есть попытки задержать Военно-революционный комитет. На митингах по фабрикам и заводам надо выяснить это положение, и массы должны немедленно призываться к тому, чтобы показать штабу действительную силу. Для этого массы должны перейти к самочинному выступлению под руководством районных центров по пути осуществления фактической власти Советов районов. Занимать комиссариаты».

Одновременно Московский комитет призвал рабочих и солдат перейти в наступление против штаба Московского военного округа для освобождения блокированных юнкерами в Кремле солдат, верных революции.

Но, как было сказано выше, 26 октября в Москве прозвучали только одиночные, случайные выстрелы.

В чем дело? Что произошло? Почему не выполнялась директива Партийного центра и Кремль охватывали все более плотные цепи юнкеров и офицеров?!