Пятницкий - [53]
Она провела Пятницкого в маленькую комнату, где стояли канцелярский стол и два венских стула, повернула на два оборота ключ, села сама и показала на стул Пятницкому.
— Садитесь. — И негромко: — Владимир Ильич вас ждет. Придете к нему завтра утром. В дверь постучите таким образом. — Костяшкой указательного пальца она отстучала о край стола: раз, два и после паузы еще два раза быстро, почти без перерыва. — Запомнили? Только, пожалуйста, не звоните. Он не откроет.
Утром 13 октября Пятницкий направился по адресу, полученному от Крупской.
Шел он по длиннейшему проспекту неторопливой, размеренной походкой, в длинном черном пальто и фетровой шляпе. То ли зубной врач, то ли банковский служащий, не очень-то поспешающий', на службу. Много раз до автоматизма изученными приемами проверял, нет ли за ним слежки, не тащит ли за собой «хвост». А мысли были заняты предстоящей встречей. Разбирало нетерпение — ну, скоро ли? Ну где же этот самый поворот?
Но вот наконец нужный дом. Еще раз оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии «хвоста», Пятницкий проскользнул во двор, сразу же нашел квартиру и, поднявшись по лестнице, постучал в дверь так, как показывала Крупская. Через несколько секунд за дверью возникли знакомые быстрые шаги, дверь распахнулась, впустила Пятницкого, захлопнулась, и совершенно незнакомый человек сказал таким бесконечно знакомым голосом:
— Наконец-то, товарищ Пятница! Здравствуйте, здравствуйте!
Опытный взгляд конспиратора, брошенный Пятницким на Владимира Ильича, не мог не отметить поразительной трансформации, которой подверглось лицо Ленина лишь за счет сбритых усов и бородки. Лицо было настолько новым, настолько непривычным, что никакого грима не требовалось больше, чтобы облик Ленина стал неузнаваемым.
— Ну, просто здорово, Владимир Ильич! — восхищенно воскликнул Пятницкий. — Еще бы парик, и самый опытный филер проскочит мимо.
— Есть и парик… — тотчас же откликнулся Владимир Ильич. — Прошу за мной. Вот сюда.
Миновали столовую и вошли в комнату, заваленную книгами и газетами.
Как и всегда, когда Пятницкий виделся и разговаривал с Лениным, им все более овладевало чувство удивительного спокойствия и уверенности, что вот теперь-то все будет действительно очень хорошо. Словно могучий интеллект собеседника, как динамо-машина, безостановочно выбрасывал волны энергии и насыщал ею все вокруг себя.
Усадив Осипа в кресло, Ленин неожиданно спросил:
— Надеюсь, у вас есть сегодняшняя газета? Мне еще не приносили.
Пятницкий достал из кармана «Рабочий путь». Ленин нетерпеливо развернул газету, мгновенно пробежал взглядом по страницам и торжествующе воскликнул:
— Питерский Совет за выступление! Совет выбрал Военно-революционный комитет даже без прений, несмотря на то, что меньшевики и эсеры требовали открытия прений.
Пятницкий с любопытством, но и с некоторым недоумением смотрел на победно взмахнувшего газетой Ленина. Где он там нашел, что Петросовет высказался за восстание? Я же прочел ее всю от первой до последней строчки. Ну да, при Петросовете создан Военно-революционный комитет. Это есть! Но дальше-то там говорится, что «в задачи Военно-революционного комитета входят — определение боевой силы и вспомогательных средств, необходимых для обороны Петрограда и не подлежащих выводу, учет и регистрация личного состава гарнизона Петрограда и его окрестностей и предметов снаряжения и продовольствия, разработка плана работ по обороне Петрограда, мер по охране города от погромов и дезертирства и, наконец, поддержание в рабочих массах и солдатах революционной дисциплины».
Только и всего! Но ведь Владимир Ильич расценил это решение как изъявление воли Петросовета выступать. А железная ленинская логика была отлично известна Пятницкому и не позволяла отнести восклицание Ленина только за счет каких-то там эмоций. И он попытался тоже мысленно пойти по такому же логическому пути, и сразу же все прояснилось — в единое целое слились резолюция ЦК, с которой познакомил его Свердлов, и выборы Военно-революционного комитета. Да, конечно, Ильич был прав!
А теперь предоставим слово самому Пятницкому, написавшему позднее об этой встрече с Лениным.
«Ленин очень подробно расспрашивал меня о Московской организации, о соотношении сил в Совете рабочих депутатов, профсоюзных, районных думах и т. п. организациях. Речь зашла о выступлении. Я изложил мнение активных работников Московской организации о том, что Москва начать выступление не может, но что Москва поддержит сейчас же выступление, если оно где-нибудь начнется. Я затронул вопрос о том, удержит ли наша партия власть, ибо у нас сравнительно так мало активных и дельных сил. На это Ленин посоветовал мне ознакомиться с рукописью брошюры: «Удержат ли большевики государственную власть?»
От всего разговора с Лениным у меня в памяти сохранились только отрывки: если нам удастся заключить мир с Германией, крестьяне будут с нами; Германия, наверное, потребует от России Прибалтийского края, который почти ими уже занят. В крайнем случае придется уступить в интересах спасения и отстаивания победы и завоеваний революции. Что касается людей, то они у нас имеются: можно будет разослать товарищей матросов по уездам и деревням. Они разъяснят крестьянам суть переворота. Им будет с чем подойти к крестьянам, ибо первым делом после победы будет издание закона о земле и о мире.
Авторы повести — девять известных советских фантастов и один критик Вл. Дмитриевский, которые написали её, сменяя друг друга, главу за главой.В 1960-е годы ленинградские фантасты уже имели опыт написания подобных коллективных повестей для радио. По рассказу А. Балабухи О несуетности служения, или Ода негромкому голосу, при этом основной целью пишущего было выйти из ситуации, в которую загнал его предшественник, и усложнить задачу тому, кто будет писать следующим. При написании следовало соблюдать только два правила: не убивать всех героев сразу и не объявлять всего происходящего сном.Первая глава, которая определяет сюжет повести, была написана братьями Стругацкими на основе созданного ими примерно в 1963 году рассказа «Дикие викинги» [Стругацкий.
Предисловие к сборнику «Кольцо обратного времени», Лениздат, 1977.
«Вожаки комсомола» — сборник биографических очерков о выдающихся организаторах и руководителях ВЛКСМ. Среди них Н. Чаплин и А. Косарев, Л. Пылаева и А. Бойченко, Г. Муратбаев, Р. Хитаров, Б. Дзнеладзе. На примере этих истинных вожаков комсомола, работавших в самых различных уголках нашей страны, можно проследить весь славный путь советской комсомолии. [Адаптировано для AlReader].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Статья, 1964 год, предисловие к сборнику «В мире фантастики и приключений» — 1964.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.