Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей - [43]
Понял, что изменился. Призрачно, неуловимо, но глубоко и явственно. Словно бы прозрел после многовековой слепоты. Он не осознал сущности перемен, просто нашел в себе какую-то иную, новую опору. Новый, неведомый стержень. Новый указатель его самости и пути бытия.
Веник аккуратно положил печать в ящик, вставил его на место, привел стол в первозданный вид, переложил метрику Рамата, в папку «Исходящие. Психотарга». (Благо, ее не пришлось долго искать. Проштамповал собственную бумагу, смахнув, сделанное Фимкой… Куда же ее? Рядом лежала толстая папка «Исходящие. Земля Иисуса». «Подходящее название», — подумал Веник и сунул свою метрику под кипу других.
Теперь ему нужно было спасти Рамата. Зная номер кабинета, он был в метрике, Веник выглянул в приоткрытую дверь, и, не увидев в коридоре никого, тенью метнулся в угловой 120-й.
Люди, обычно, подразделяются на две категории — одних частые стрессы доводят до рюмки и рукотрясения, других — закаляют. Веника стрессы похоже закаляли. По крайней мере, он вдруг почувствовал, как в него вливается лихорадочная, суетливая бодрость.
«Эх, написать бы заявление на отпуск. Главный бы подписал. Но медлить нельзя, хоть лишние деньги не помешали бы. Жены дома нет. Но домой… Нет, домой нельзя. Прямо отсюда. Прямо сейчас. Вот только куда? А если совпадение, шутка?»
Веник посмотрел на потертый желтоватый листок. Взял ножницы и не торопясь искромсал бумажное «время» на мелкие кусочки. Смахнул обрезки, поднял глаза… Бумага проявилась на столе чуть выше, чем лежала до того. Сердце заколотилось, конечно. Но его лихорадочный бег уже не пугал, мешал разве.
Нужны были деньги. Оставалось одно — занять, не надеясь на отдачу…. У кого? Разве, что у главного… Такая просьба покоробит, но и польстит одновременно. А без отдачи — так его не жалко, он не бедствует.
Веник поднялся, бросил прощальный взгляд на растерзанный стол, взял портфель — он так и не раскрывал его сегодня, и шагнул к двери. Однако запертая дверь сама открылась ему навстречу. Открылась удушающе медленно, словно преодолевая какое-то неведомое сопротивление.
В дверях стоял Некто в темной тройке, лаковых ботинках, смуглый, с плотной, густой шапкой темных кудрей…
Веник был уже далеко не молодым человеком. Да и вообще никогда не приходилось ему ощущать себя могучим голливудским суперменом, звереющим перед лицом неожиданной опасности. Он попросту отшатнулся к стулу и обмяк на нем, не имея сил даже привстать на ватных ногах.
Веник сидел и ждал сердечного приступа. Приступ задерживался. Мало того, перед лицом безвременной (действительно безвременной!) кончины, он вдруг ощутил, как страх смерти стал его, наконец, отпускать.
Черт лаковый уселся тем временем напротив и тоже ждал чего-то: то ли пока Веник «дозреет» и спелым яблоком скатится прямехонько в Ад, то ли иного, неведомого. Чего, интересно?
— А что, — спросил вдруг лаковый, — вы, с вашим …э-э, бестелесным, так сказать опытом, всё ещё верите в существование Ада?
В первую секунду Веник не понял сути вопроса. Фраза показалась ему совершенно бессмысленной. Адой звали к тому же склочную соседку-лифтершу из… Ах, да… Ада. То есть Ада же, того который… Вениамин поднял мутный взгляд и всмотрелся в лакового. Ни прозрачным, ни еще каким-то отличающимся от обычного посетителя он не был.
— Ада? — хрипло спросил Веник. — При чем тут Ад?
— Вот и я говорю, причем, — согласился лаковый. — Это все сказки для… — он сделал что-то невообразимое с пальцами, и Веник тут же вспомнил, как вольготно лаковый обращался в прошлый раз с бровями.
Тот словно прочел его мысли:
— Зря вы тогда этого юношу…. Некоторым образом, э-э …спасли.
— Почему «некоторым образом», — удивился Веник. — Просто спас.
— Вы не понимаете, — ласково сказал Черт. — Спас это — …э-э, спасение. Вы же, по сути, продлили его земные муки…
— Нет, вы уж меня извините, — устало и обреченно перебил черта Веник. — Вы, похоже, клоните к тому, что там у вас в канцелярии — веселее?
— А вы считаете, что… Впрочем, полагаю, вы видели именно канцелярию. Небесную канцелярию с ангелами в подворотничках и нарукавниках?..
— В слюнявчиках, — буркнул Веник.
— Возможно, возможно, — радостно согласился черт.
— Что значит возможно-возможно?! — рассердился Веник.
— А что, — ответил черт вопросом на вопрос, — ваш этот, как его …э-э, ну, в общем, брат, тоже видел канцелярию? Хотя какой он ВАМ брат…
Это «вам» прозвучало как-то ну очень странно. Словно бы Веник тоже был из этих самых небожителей, а Рамат так, червь земной, грязь, присохшая к ботинку. Однако Веник точно помнил, что Рами и в самом деле видел в канцелярии что-то иное. Пожалуй, (Веник посчитал тогда, что это попросту горячечный бред), явилось Рамату нечто похожее на монастырские летописи: кровавая река, демоны дышащие смрадом и скверной…
— Ну и какая к черту разница…. — Веник осекся. — Какая… разница, что он там видел?
Черт улыбнулся несколько покровительственно и придвинулся чуть ближе.
— НАМ нет никакой разницы, что видел там ваш, э-э… так называемый «названный брат», главное, ЧТО видели там ВЫ…
— И чем же я такой особенный? — нагло спросил Веник. Повисла пауза.
В поисках друга герой проходит самые страшные испытания. Он ещё не знает, что труднее всего преодолеть… самого себя.От автора:Не думай, что это фантастика, читающий. Ты держишь в руках мемуары. Просто описанные события произойдут спустя примерно три тысячи лет. Может, ты слышал о едином энергоинформационном поле Вселенной, для которого нет времени и расстояний? Несчастный автор нечаянно попал под это самое поле и теперь вспоминает будущее. Но тебе повезло, что в твоих руках — именно эта книга. Ты узнаешь правду о наших потомках, о грядущих космических войнах, удивительных религиях и неведомых возможностях человеческой души.
Добрые сказки о семье из каменного века — изобретателе новых слов и понятий Ыыхе и его прекрасной Вау, а также, возможно, их соседях и прочих мимо проходящих. Каждая история полностью самостоятельна и отдельна. Цикл будет продолжаться. Насчет Насилия и Смерти Второстепенных Персонажей в предупреждениях — ну охотиться-то героям надо?
Четверо подростков из кабинета психолога попадают в подвал с монстрами. У Ильи связаны ноги, у Мирона — руки, Лиза лишилась очков. Только Вадиму почему-то не отрезали язык, но поможет ли это ребятам выбраться? Роман вошел в шорт-листы конкурсов «Свой среди чужих», «Книги говорят». Рисунок на обложке Анастасии Церковской https://author.today/u/arsirin.
«Осенью здесь падали деревья. Они стояли голые, пока не пересыхали у самого корня. А потом налетал ветер, и в лесу начинался деревопад. Так было потому, что зима здесь длилась ровно четыреста дней, и каждый день был равен земному месяцу. Я бы сказал тебе, что зима длилась здесь тридцать три земных года, но это будет весьма относительной правдой. Ведь она длилась тридцать три года, три месяца, три дня, три часа, три минуты, три секунды… И вот так она делила всё на три, пока душа не остывала. Потому здесь, на Кайкго, положено зимовать только бездушным аппаратам. Лишь однажды двое остались на этой планете на всю зиму.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.