Брата Вениамин увидел не сразу. Скорчившийся в углу Рамат был похож разве что на клок серого тумана. Веник затравленно оглянулся, хотел было уже бежать дальше, искать еще, но что-то остановило его. Словно бы сердце стукнуло. И тут он заметил в углу тень. Серенькую, почти бесплотную тень, мелкую, никчемную, как паутина в углу. Заметил с брезгливостью, которая тут же переросла в ужас: да это же Рами! Как же я так могу?! Это же…
Веник бросился к тени и склонился над ней.
— Рами! Великие Демоны-мучители! Рами!
Рамат, казалось, не узнавал Веника. Глаза тени блуждали, на лице застыло странное выражение, словно бы его обладатель попросту потерял разум.
— Рами! Это же я… — тут Веник понял, что позабыл последнее свое имя. То, под которым жил на Психотарге. Десятки имен беспомощно завертелись в его бесплотной голове.
— Страж небесный… — едва различимо прошептал Рамат.
— Рами, я….
— Страж Небесный, — уже явственней прошептал Рамат и в благоговейном ужасе вперился в Вениамина.
Похоже, он совершенно не узнавал Веника. Что делать?
— Ладно, пусть страж, — пробормотал Веник. — Вставай, братишка! — он попытался схватить тень под микитки, но, похоже, тут следовало действовать по иному.
— Восстань грешник и следуй за мной! — громко сказал Веник. От собственного голоса ему же стало не по себе.
— …Ой, ой, ой, — отозвалось из противоположного угла эхо.
Рамат наконец встал, и Веник немедленно двинулся крупными шагами к двери. Теперь только бы успеть. Только бы войти в лифт… А там… Там видно будет. Что нужно делать в лифте — Веник не знал. Он вообще был не уверен, что нужно именно в лифт. Но… должны же быть в лифте хоть какие-то кнопки?…
— Мы потом неделю вычищали все эти ваши кнопки из наших лифтов, — вторгся вдруг Черт в воспоминания Веника. Веник и сам не заметил, как все вышеописанное промелькнуло в его воспаленной голове.
— Почему мои кнопки? — спросил он с нажимом и подозрением. — Мало того, что вы подслушиваете мои мысли, так вы еще диктуете, что я должен думать?
— А это мысль, — сказал Черт. — А еще прочнее — циркулярчик выпустить: что думать, где и как…. Неужели вы, — он вперил взгляд в Вениамина, — не в состоянии понять: есть нечто существующее, а есть то, что видеть ДОЛЖНО! ДОЛЖНО — понимаете вы это!
— То есть вы хотите сказать, что все, что я находил там у вас должным, то и… Какая чушь, — возмутился он искренне. Ведь я же не Господь…
Слово «Господь» вдруг повисло в воздухе. Черт так вытаращился на Веника, что тот кожей ощутил его благоговение и ужас. Мистический ужас перед ним, жалким человечишкой, преступником, можно сказать… Даже сам воздух закаменел. Казалось, что стукни сейчас в окно синица, и весь мир осыплется осколками, как гигантская витрина, в точку напряжения которой угодил маленький камушек…
— То есть вы хотите сказать, — начал слегка ополоумевший Веник… — То есть тогда, почему же вы меня столько раз… Нет. — Решился он. — Я вам не верю. Я не знаю, зачем этот розыгрыш, но всё, что вы говорите, не имеет никакого смысла…
Черта, видимо, отпустило, потому что он порозовел слегка.
— Вы только не нервничайте, — сказал он, подняв обе руки как бы для пасса над Веником «а-ля Кашпировский»….
— Нет, вы уж меня увольте, — отстранился от Черта Веник. — Если я и закончу свою жизнь окончательно, — он запнулся, понимая, что снова вышел каламбур, но нашел силы продолжать. — Я закончу жизнь в здравом уме, без этих ваших….
Веник отодвинулся от Черта и сел, нахохлившись и вжавшись в стул.
Черт заламывал пальцы. Веник наблюдал за этой демонстрацией нервов с некоторой опаской, но молчал. Черт тоже молчал. Пауза затягивалась.
Дверь в кабинет Вениамина распахнулась и ввалился Свиньин. Он оглянулся по сторонам, не видя почему-то ни Вениамина, ни его странного посетителя, воровато бросил взгляд на брошенные поверх бумаг Вениковы ведомости, туда, где, «к оплате», и в недоумении удалился. Еще немного, и он наступил бы Черту на ногу. Впрочем, миновало.
Веник посмотрел на часы. Было около половины пятого, осень, солнечно. Он еще раз взглянул на часы. Часы были какие-то странные: стрелки отсутствовали напрочь, а вверху справа имелось окошечко «погода».
— Вы это прекратите, — сухо сказал Черту Веник.
— Если бы я мог, — почти искренне вздохнул Черт.
Напряжение вдруг спало.
Веник сунул руку под стол, нашарил недопитый коньяк — плохой, на донышке, но всё-таки… Поискал глазами стаканы. Был один, и немытая кофейная чашка. Разлил жидкость на глаз. Черт, не задавая вопросов, выпил. Веник тоже хлебнул свою порцию, из чашки. Встал. Достал из книжного шкафа, заваленного разным хламом, высохшее печенье. Включил электрический чайник. Потряс баночку из под кофе — что-то там еще бренчало.
Черт молчал. Время словно бы замерзло. Потянулось медленно, едва заметно. Веник насыпал кофе, подвинул баночку Черту. Черт кофе пить не стал, но это Веника особенно не озаботило. Он хватанул горячего, обжег язык. Разговаривать сразу стало как-то не о чем. Над ситуацией повисла обыденность плохого кофе, конца рабочего дня. Хотелось сказать. Давайте перенесем эту бодягу на завтра. И надеяться, что завтра может быть, вообще не наступит.
