Заглянул главный, возмущенно пошарил глазами, что, мол, все так и стремятся пораньше с работы, один я как Сивка-Бурка…
— Что, и вправду никто не видит? — прихлебывая отдающий гарью напиток, спросил беззлобно Веник.
— А то, — пожал плечами Черт. — Было бы кому видеть. Сколько тут у вас из себя не мни, но, если едва вылез из праха, прах ты и есть.
— А вы как, — поинтересовался Веник, — следующая ступень эволюции?
— Ну, ступень — не ступень, — замялся Черт, — а черное от белого отличаем.
— А что, — неискренне удивился Веник, — вот так-таки и отличаете? Значит по-вашему есть оно — черное, белое….
— Ну вот опять вы за свое, — обреченно сказал Черт.
— Можно подумать, мы раньше с вами уже беседовали на эту тему, — хмыкнул Веник и поперхнулся кофе.
— То-то и оно. То-то и оно, — грустно сказал Черт.
— Ладно, — сказал Веник. — Послушаем вашу версию происходящего.
— Вы мне всё одно не поверите, — буркнул Черт.
Веник пожал плечами:
— Зато хоть мотивы выясним. Полчаса назад я предполагал, что знаю, зачем вы сюда придете. Теперь вот…. Так что, валяйте.
Веник откинулся на спинку стула.
— Это началось 15 миллиардов лет назад, — сказал Черт и тут же замолчал, глядя с подозрением на Веника.
— Ну и что? — равнодушно спросил тот. — По мне так хоть двадцать.
— Да нет, как раз в двадцать-то всё шло как надо. — Черт помолчал. — И вот, когда вы… Нет, так будет не совсем правильно, хотя… Вы — это ведь еще и множественное число в том языке, на котором мы говорим… Значит, когда вы создали этот мир…
— Ну, давайте-давайте, — подбодрил Черта Веник. — Радуйте дальше.
Черт посмотрел на него снизу вверх, исподлобья, как побитая собака, но продолжал.
— Когда вы создали этот мир, в нем обнаружился принцип дуальности.
— Так-таки сам собой и обнаружился? — съехидничал Веник.
— Если бы знать, — вздохнул Черт. — Раньше вы ничего похожего не создавали. Раньше все получалось как надо. Творение, его Творец, и некое, противостоящие этому Творению Разрушающее начало. Хаос. Правда, всё это были э-э… Не очень масштабные, так сказать, творения. В некотором смысле пробы…
— Не понимаю, — сказал Веник. — Разве мы имеем сейчас что-то другое? Кто же отрицает, что есть Добро и Зло? Если сейчас и отрицают что-то, то это — наличие Творца…
— Ну, это софистика, — отмахнулся Черт. — Хотя… Может быть поэтому и отрицают в этом мире наличие Творца… Ведь дело в том, что… Как жаль, что я не философ. Понимаете, получилось так, что именно в этом Творении Добро и Зло по отдельности больше не существуют.
— Как это? — не понял Веник.
— Ну, невозможно здесь сделать нечто хорошее, не причинив этим же никому вреда. И наоборот.
Веник задумался.
— То есть, накормив голодного… Что я делаю плохого?
— Ну, к примеру, продляете жизнь мерзавцу, который убьет сегодня еще пятерых.
— А что, раньше было не так? — удивился Веник.
— Раньше, зло и добро не проникали в ваше творение вместе. Персонаж был или добрым, или не добрым. Со злом можно было бороться, искоренять, но….
Тут Черт как-то подозрительно смутился.
— Но — что? — строго спросил Веник.
— Но все эти разграниченные, скажем так, творения, были очень нежизнеспособны. Требовалось постоянное вмешательство и патронаж Творца. Иначе Зло побеждало.
— А на этот раз «Творец», значит, стал не нужен?
— Я бы не стал так категорически…, но в целом… В целом выходило, что Творец тоже не мог сделать что-то по-настоящему благое и верное. Кому-то он приносил пользу, а кому-то… Конечно, мы ощутили это не в одночасье. Было много попыток… Но все они приводили к далеко неоднозначным результатам. И тогда….
— И тогда я, — развеселился Веник, — изгнал всех из Рая, например? Или что-то еще?
— Вы мне не верите, — констатировал Черт.
— А как вам поверишь? — удивился Веник. — Рай-то был? — спросил он так же весело через паузу.
— Рай был, — вздохнул Черт.
Вытащив Рамата из кабинета и загнав его в лифт, Веник перевел дыхание. Куда же теперь? В лифте и вправду были кнопки. Но какую из них следовало нажать, вот вопрос?
Веник по большому счету надеялся, что кнопок будет штуки две, например, «туда» и «обратно», но кнопок было много и все они ни размером, ни цветом не отличались. Разве что значки их украшали разные…
В замкнутом пространстве лифта было почему-то душно и зябко одновременно. Тень Рамата в ужасе вскрикивала, взирая на что-то за спиной Веника и мешая размышлять. Выхода не было. Оставалось просто куда-нибудь нажать. Веник зажмурился, нащупал какую-то кнопку пальцем и вдавил ее, запоздало сообразив, что стоило бы запомнить, куда едем, а вдруг будет еще один шанс? Однако лифт уже пропал. Возник знакомый тоннель, но на этот раз никакая сила не влекла по нему Веника, и пришлось тащиться самим.
Когда Вениамин, гоня перед собой клочковатую тень Рамата, спустился к Храму с высокого священного холма Йимы, Ноа уже ушла за линию гор. Настала серебристая ночь Тааки, богини блуждающих высоко в небе огоньков.
«Просто спутников у этой планеты до хрена», — отметил Веник. Он больше не мог думать о себе, как о Рой-Цохе из Мальмы, наследнике дома Зароа, дома своего молочного брата, который пожелал уйти от благ мира сего.
