Путевые впечатления. Юг Франции - [26]

На следующий день после того как эта новость стала известна, люди с удивлением увидели, что за ночь колокольня вроде бы подросла на целый ряд камней; тем не менее особого интереса это не вызвало; однако в последующие ночи это чудо повторилось столь явным образом, что ни у кого не могло уже оставаться никаких сомнений по этому поводу. Невидимая рука выполняла эту ночную работу, и по той дерзости, с какой колокольня начала возвышаться над другими, по тонкости скульптурных работ, украшавших все восемь ее сторон, люди стали думать, что за дело взялся мастер, принадлежащий к сверхъестественному миру, и что волшебницы, воздвигшие церковь в Сувиньи, пожелали создать пару ей, чудесным образом завершив строительство церкви в Сен-Мену. К такому мнению стали относиться с еще большим доверием, как только было замечено, что таинственный зодчий отдавался работе исключительно в темные ночи; когда же луна лила свой свет, работа, напротив, останавливалась и возобновлялась лишь тогда, когда светило-разоблачитель полностью исчезало с неба.

Один из зодчих, вера которого была не такой крепкой, как у его собратьев по ремеслу, решил разобраться в этом явлении; вечером он взобрался на свою колоколенку и, затаившись в засаде, как часовой в своей будке, тут же различил, несмотря на темноту, вполне материальное существо, которое один за другим поднимало на верхнюю площадку церкви заранее обтесанные и украшенные резьбой камни и расставляло их затем в нужном порядке. Он проследил за работой незнакомца вплоть до самой зари, когда ночной труженик исчез, успев поднять свою колокольню вверх еще на один ряд камней.

На следующую ночь в каждой из колоколенок спряталось по человеку, и в ту минуту, когда таинственный строитель появился на верхней площадке церкви, его тотчас же окружили и схватили. К его лицу поднесли потайной фонарь, и все узнали дезертира Диера.

Художник не мог позволить себе удалиться от своей колокольни; находясь же рядом с ней, он не способен был допустить, чтобы ее достраивал кто-то другой, и, рискуя жизнью, продолжал свой труд.

Диер был приговорен к смерти заранее, так что судили его недолго; однако он попросил отсрочку на месяц, чтобы завершить свой труд, и она была ему предоставлена.

На следующий день после окончания строительства колокольни Диер был повешен.

Искусство — это религия, и в нем порой тоже бывают свои мученики.

К тому времени, когда Ашиль Алье кончил рассказывать легенду, достоверность которой могут подтвердить несколько потомков несчастного зодчего, носящих его имя, дождь полил с такой силой, что наш кучер, не имея, в отличие от нас, возможности укрыться, стал умолять нас поискать прибежище. Приютом нам послужила церковь. Алье постучал в дверь ризничего и вернулся с ключами, фонарем и двумя факелами; мы вошли внутрь и использовали все то время, какое нам пришлось там провести, на осмотр церкви Сен-Мену.

Как я уже говорил, это было старинное здание десятого века, перестроенное и украшенное в пятнадцатом веке, но в основном сохранившее романский стиль. Здесь находилась гробница блаженного, давшего церкви свое имя: это очень простое сооружение в форме гроба, содержащее в себе сердце святого, которое помещено в ящик из кедрового дерева. Круглое отверстие, пробитое в самой гробнице, служит прихожанам местом для проявления своей веры. Каждый человек, полагающий, что его укусила бешеная собака, может прийти в церковь, опустить голову в это отверстие и пребывать в таком положении столько времени, сколько нужно, чтобы прочитать пять раз «Отче наш» и пять раз «Аве», после чего у ризничего не остается никаких сомнений в том, что бедняга будет исцелен.

Раньше к церкви Сен-Мену примыкал монастырь для монахинь знатного происхождения; правила приема в него были не слишком строгие; однако с каждой барышни, которую принимали в орден после того, как она совершала прегрешение, писали ее портрет в мужском обличье и этот портрет помещали в галерее, предназначенной для того, чтобы созерцание этого странного переодевания поддерживало смирение сердца виновной. Мы заметили, что одна из самых красивых грешниц не только была одета в мужской наряд, но и носила поверх него доспехи. По-видимому, она совершила какое-то неслыханное преступление. В галерее висело сто пятьдесят или сто шестьдесят полотен.

Пока мы осматривали этих новоявленных шевалье д'Эонов, погода прояснилась, и нам можно было снова отправляться в путь. Когда мы во второй раз проезжали через Сувиньи, Алье обратил наше внимание на башню, стоящую на той же площади, что и церковь; это все, что осталось от древнего замка герцогов Бурбонских, покинувших примерно в четырнадцатом веке резиденцию в Сувиньи и перебравшихся в Мулен.

В гостиницу мы вернулись в одинадцать часов вечера и еще часа три, сидя перед очагом, говорили о событиях древней истории, о чудесных античных преданиях и старинных народных сказках — все это Алье собрал для своего гигантского труда о Бурбонне, которому он отдал все свои способности и с которым были связаны все его надежды. В конце концов он отправился в свою комнату, смежную с нашей. Долго еще мы переговаривались через стену. На следующий день он еще немного проводил нас, проехав около четверти льё от города; там мы, прощаясь, обнялись с ним, не подозревая, что видим его в последний раз.