Путевые впечатления. В России. (Часть вторая) - [32]

Итак, я выехала во главе войск, и всю ночь мы двигались по направлению к Петергофу. Когда мы добрались до малого монастыря, вице-канцлер Голицын передал мне чрезвычайно льстивое письмо от Петра III.

(Я забыла сказать, что, когда мы выходили из города, три солдата, присланные из Петергофа, чтобы распространять в народе манифест, отдали его мне, сказав:

„Смотри, вот что Петр Третий поручил нам; мы отдаем этот манифест тебе и очень рады, что у нас есть случай присоединиться к нашим братьям“)

После этого первого письма Петра III от него пришло еще одно, доставленное генералом Михаилом Измайловым, который бросился мне в ноги и спросил меня:

„Считаете ли вы меня честным человеком?“.

Я ответила ему:

„Да“.

„Ну что ж, — сказал он, — приятно иметь дело с умными людьми. Император готов отречься от престола, и я привезу его к вам после его добровольного отречения: тем самым я избавлю от гражданской войны свою родину“.

Я охотно согласилась дать ему это поручение, и он отправился исполнять его.

Петр III отрекся от престола в Ораниенбауме, совершенно добровольно, находясь среди тысячи пятисот гольштейнских солдат, а затем приехал с Елизаветой Воронцовой, Гудовичем и Михаилом Измайловым в Петергоф, где я предоставила ему пять офицеров и несколько солдат для его личной охраны. Это было 29 июня, в день святого Петра, в полдень.

Пока готовили для всех еду, солдаты вообразили, что Петра III привез фельдмаршал князь Трубецкой, который пытается помирить меня с ним. Они стали просить всех проходящих во дворец, в том числе гетмана, Орловых и нескольких других, передать мне, что они не видели меня уже три часа и умирают от страха, как бы этот старый плут Трубецкой не обманул меня, для видимости помирив с мужем, и как бы теперь не погибнуть и мне, и им.

„Мы, — кричали они, — разорвем их на куски!“

Это были их собственные слова. Я направилась к Трубецкому и сказала ему:

'Прошу вас, сядьте в карету, пока я буду пешком обходить войска ".

Ия поведала ему обо всем, что произошло; он, страшно испуганный, уехал в город, а я была принята с неслыханно восторженными возгласами; после этого я отдала под командование Алексея Орлова четырех отборных офицеров и отряд спокойных и рассудительных солдат, чтобы они отвезли низложенного императора за двадцать семь верст от Петергофа, в место под названием Ро пша, очень уединенное, но очень приятное, на то время, пока для него будут устраивать приличные и удобные покои в Шлиссельбурге и расставлять на его пути конные подставы.

Но Господь Бог распорядился иначе. От страха у Петра III начался понос, продолжавшийся три дня и прекратившийся лишь на четвертый. В тот день он крайне много пил, ведь у него было все, чего он хотел, за исключением свободы. Все, о чем он меня еще просил, — это предоставить ему его любовницу, его собаку, его арапа и его скрипку. Но, опасаясь всеобщего возмущения и не желая усиливать брожение умов, я исполнила лишь три последние его просьбы. У него снова начались геморроидальные колики, сопровождавшиеся мозговыми явлениями. В таком состоянии он пробыл два дня, отчего у него наступила сильная слабость, и, несмотря на помощь врачей, он отдал Богу душу, потребовав перед этим привести к нему лютеранского священника. Все так его ненавидели, что у меня были опасения, не отравили ли его офицеры. Я приказала произвести вскрытие, и, конечно же, не было найдено ни малейших следов яда. Желудок у него был чрезвычайно здоровым, но кишечник воспален, а погиб он от апоплексического удара. Сердце его было крайне малых размеров и совершенно вялое".

Вот таков официальный рассказ, который потрудилась написать сама Екатерина Великая для своего любовника и для своей империи — для Понятовского и для России.

Вот что было позволено говорить и думать в ее царствование и даже до конца царствования императора Николая.

А вот что произошло на самом деле. Сопоставим историческую правду с этим рассказом великой коронованной актрисы, сумевшей положить на глаза XVIII века повязку, которую клочок за клочком срывает с него век следующий.

Как и рассказывала Екатерина, ее во весь опор уносили восемь лошадей. По дороге ей встретился камердинер-француз, которому она всячески благоволила и который, по всей вероятности, был, так же как и Екатерина Ивановна, ее доверенным лицом. Он шел, чтобы присутствовать при ее туалете. Ничего не поняв в том, что предстало его глазам, он подумал, что императрицу похищают по приказу Петра III; однако она, выглянув в окошко кареты, крикнула ему:

— Следуйте за мной, Мишель!

Мишель последовал за ней, полагая, что сопровождает ее в Сибирь.

Таким образом, Екатерина, отправившаяся в путь по приказу солдата, ехавшая в карете, которой управляли мужики, сопровождаемая своим любовником и сопутствуемая горничной и парикмахером, въехала между семью и восемью часами утра в свою будущую столицу.

До сих пор рассказ императрицы достаточно близок к истине, так что нам не требовалось его поправлять.

Переворот произошел, но никто и не подумал уведомить о нем императора. Как утверждает в своем рассказе Екатерина, каждый торопился примкнуть к ней. Только один человек, по имени Брессан, парикмахер Петра III, подумал о своем господине. Брессан договорился с лакеем, на которого он мог положиться, одел его в крестьянское платье, посадил на телегу зеленщика и отправил в Ораниенбаум, вручив ему записку, которую тот должен был передать лично императору.