Поскольку обед на Михайловской площади, на который я направлялся и который представлял для меня большой интерес, так как за столом там должны были собраться мои друзья и соотечественники, не представляет никакого интереса для вас, дорогие читатели, и поскольку, за исключением волжской стерляди за пятнадцать рублей и блюда земляники за двадцать, такое меню любой гурман мог бы заказать у Филиппа или у Вюймо, — позвольте мне не рассказывать об этом обеде, а вместо этого поговорить с вами кое о чем куда более любопытном: позвольте мне поговорить с вами о воровстве.
Но не о таком воровстве, когда у вас вытаскивают часы из жилета или кошелек из кармана, — в этом отношении русские воры ничуть не опытнее наших; и тем более не о воровстве, связанном с биржевой игрой на повышение или понижение; не о воровстве, связанном с учреждением коммандитных товариществ и акционерных обществ; не о воровстве, связанном с прокладкой железных дорог, — ничего такого в России еще не существует, и в этом вопросе, полагаю, никто, кроме американцев, не может с нами сравняться, — а о воровстве на манер спартанцев, происходящем на виду у всех, пользующемся уважением, совершаемом официально, при посредничестве правительства, с ведома императора.
Александр I заявлял, говоря о своих подданных:
— Эти молодцы украли бы у меня даже корабли, если бы знали, куда их девать!
Такое происходило и с императором Николаем; правда, у него воровали не по-крупному, а по мелочи.
В апреле 1826 года, примерно через полгода после своего восшествия на престол, император Николай, проводя военный смотр в Царском Селе, вдруг увидел четырех мужиков в тулупах и с длинными бородами, предпринимавших безуспешные, но настойчивые попытки приблизиться к нему.
Император пожелал узнать, чего хотят эти четыре человека, которых все, словно сговорившись, не подпускали к нему; он послал своего адъютанта с приказом не перекрывать им дорогу.
Адъютант исполнил поручение, и четыре мужика, наконец, приблизились к императору.
— Говорите, ребята, — обратился к ним Николай.
— Нам только того и надо, батюшка, но мы хотим говорить с тобой одним.
Император подал окружавшей его свите знак отойти в сторону.
— Ну, теперь говорите, — промолвил он.
— Батюшка, — продолжил мужик, который уже брал слово, — мы пришли сообщить тебе о неслыханном воровстве, которое творится в Кронштадте на глазах управляющего морским портом, брата начальника Главного штаба флота.
— Берегитесь, — сказал император, — вы беретесь обвинять.
— Нам известно, чем мы рискуем, но мы прежде всего твои верные подданные, а потому наш долг велит нам так поступить; впрочем, если обвинение окажется ложным, ты накажешь нас как клеветников.
— Я слушаю, — произнес император.
— Ну так вот, городской Гостиный двор заполнен казенным имуществом, похищенным с верфей, складов и арсеналов твоего флота; там есть все: веревки, паруса, снасти, медная обшивка и железные детали, якоря, канаты и даже пушки.
Император засмеялся: ему вспомнилось высказывание брата.
— Ты сомневаешься, — продолжал мужик, говоривший за всех. — Так вот, если у тебя есть желание купить что-нибудь из этого добра, я устрою так, что тебе продадут его на какую хочешь сумму: от рубля до пятисот рублей, от пятисот до десяти тысяч, от десяти тысяч до ста тысяч.
— Я не сомневаюсь, — ответил император, — но у меня возникает вопрос, где они прячут все это?
— За двойными перегородками, батюшка, — объяснил мужик.
— А почему вы не сообщили об этом правосудию? — спросил император.
— Потому что воры достаточно богаты, чтобы купить правосудие. Ты бы так ничего и не узнал, а вот нас в один прекрасный день под каким-нибудь предлогом отправили бы в Сибирь.
— Берегитесь! — сказал император. — Вся ответственность за это дело ложится на вас.
Мужик поклонился.
— Мы говорим правду и отвечаем за свои слова головой, — сказал он.
Тогда император позвал Михаила Лазарева, одного из своих адъютантов, которому он вполне доверял, и приказал ему незамедлительно отправиться в Кронштадт, взяв с собой триста солдат, и внезапно окружить Гостиный двор.
Михаил Лазарев исполнил приказание, убедился в том, что все обстояло именно так, как говорили крестьяне, опечатал лавки, поставил солдат для охраны и вернулся, чтобы доложить императору об исполнении поручения.
Император приказал покарать виновных по всей строгости законов.
Но уже вскоре, в ночь на 21 июня, в кронштадтском Гостином дворе случился пожар, и полностью сгорел не только базар, но и казенные склады с веревками, деловой древесиной, пенькой и смолой.
И правильно: с чего это вдруг императору пришла в голову мысль преследовать воров?
Он, несомненно, раскаялся в этой своей робкой попытке, ибо «Санкт-Петербургская газета» даже не упомянула о пожаре, который был виден с любой точки залива.
Желая узнать детальные подробности о разных способах воровства в России, я обратился к одному из своих друзей, который взялся устроить так, что мне будут даны самые точные сведения об исправниках и управляющих.
— И кто же мне даст эти сведения?
— Да сами эти люди.
— Эти люди сами скажут мне, каким образом они воруют?
