Путевые впечатления. Кавказ. Часть 2 - [11]

На пуговице осталась разорванная цепочка, однако часы исчезли бесследно.

Калино обрисовал мне затруднительное положение, в котором он оказался.

— Сначала поможем ямщику, — сказал я ему, — а часами займемся потом.

Калино отказывался понимать, что ямщик может быть важнее часов: для него, напротив, часы были важнее человека.

Однако я настоял на своем. К тому же Муане уже взялся за вожжи лошадей, пытаясь распрячь их.

Однако на Кавказе лошадей запрягают каким-то совер­шенно особым способом: то, что у нас ремень, — здесь веревка; то, что у нас пряжка, — здесь узел. Я вытащил кинжал и перерезал постромки.

Как раз в эту минуту подъехали казаки. Они издали увидели наши кувыркания и, не понимая, каким упраж­нениям мы предавались, бросились нам на помощь. Их ожидала радостная встреча, так как мы весьма в них нуждались.

Наконец, после того как выяснилось, что вытащить человека из-под лошадей невозможно, удалось стащить лошадей с человека. Голова и руки у него были пора­нены.

Однако его раны были не слишком опасны, так что наши носовые платки, смоченные в родниковой воде, послужили для них вполне приемлемым перевязочным материалом.

Пока я перевязывал раненого, Калино искал часы.

Как только с перевязкой было покончено, я пожелал узнать, какая все же муха укусила ямщика. Я стал рас­спрашивать его и дошел в своих расспросах до той минуты, когда он пустил лошадей в галоп и перестал нам отвечать.

И тогда ямщик признался мне, что в ту минуту у него закружилась голова; он машинально продолжал удержи­вать лошадей на середине дороги, а лучше сказать, лошади сами придерживались этого направления. Господу Богу было угодно, чтобы все шло хорошо вплоть до под­ножия горы, но, когда мы оказались там, ямщик почув­ствовал, что и силы, и воля разом изменили ему; вот тогда-то он и крикнул Калино: «Возьмите вожжи, у меня в голове помутилось!»

Объяснение было правдивым, и нам ничего не остава­лось, как возблагодарить Господа за чудо, совершенное им ради нас.

Однако Господь удовольствовался лишь одним этим чудом, которого, впрочем, было вполне достаточно, и, к великому отчаянию Калино, не помог нам отыскать часы.

Как только наши двенадцать казаков собрались вокруг тарантаса, его уже нетрудно было поставить на колеса; он превосходно выдержал удар и готов был совершить второй прыжок, причем с вдвое большей высоты.

В тарантас впрягли лошадей, и они вытащили его на середину дороги. Мы сели внутрь экипажа, ямщик и Калино снова расположились на козлах, но поменявшись местами, так, чтобы Калино мог править.

Оставив часы там, куда их забросила ветка, мы трону­лись в путь и четверть часа спустя были в Ахсу — Новой Шемахе.

Ахсу, население которого составляло прежде от три­дцати пяти до сорока тысяч душ, теперь едва ли насчи­тывает три-четыре тысячи жителей и не стоит того, чтобы делать в нем остановку; так что мы лишь переменили там лошадей и продолжили путь.

В восемь часов вечера мы прибыли на станцию Тури- анчай; самым примечательным из того, что нам удалось там увидеть, был стенной ковер, висевший в комнате станционного смотрителя, позади его кровати, и воспро­изводивший картину Конье «Ревекка, похищаемая рыцарем-храмовником Буа-Тильбером».

В семь часов утра мы были уже в дороге.

По мере того как мы продвигались вперед, раститель­ность становилась все богаче. Восхитительное солнце ласково окутывало нас своим нежным теплом; короче говоря, в прекрасный летний день мы ехали по одной из живописнейших дорог.

И это происходило в ноябре!

В одиннадцать часов мы прибыли на почтовую стан­цию.

Перед нами стоял вопрос, что делать дальше. Перено­чевать здесь и на другой день проехать через Нуху, не делая там остановку? Или переночевать в Нухе и остано­виться на день у князя Тарханова?

Я настоял, чтобы мы ночевали в Нухе и выехали оттуда на другой день, независимо от того, удастся нам увидеть князя Тарханова или нет.

Так что ямщикам было велено продолжить путь, невзи­рая на поздний час, и доставить нас к казенному дому в Нухе.

Тарантас помчался во весь опор и спустя пятнадцать минут, в течение которых мы переправлялись через несколько рек, преодолевали несколько ручьев и следили взглядом, как по обе стороны дороги мелькают деревья, дома, мельницы и фабрики, въехал в проулок между двумя оградами и остановился перед зданием с погашен­ными сумрачными окнами и запертой дверью.

Это не обещало нам особо щедрого гостеприимства.

XXX. КАЗЕННЫЙ ДОМ

Наш ямщик вошел в большой дом, стоявший напротив здания, где, по его словам, нам предстояло располо­житься: он намеревался сообщить там, что путешествен­ники прибыли и требуют ключи.

Я запретил ему называть мое имя, опасаясь, что в доме князя начнется переполох и князь непременно подни­мется с постели, несмотря на неурочный час.

Ямщик вернулся с княжеским нукером; тот не спал, а скорее, видимо, бодрствовал, как бодрствуют часовые. Он был полностью вооружен: на левом боку у него висели шашка и кинжал, на правом — пистолет.

При виде нашего оружия он поинтересовался, заря­жено ли оно и если да, то чем; мы ответили ему, что два ружья у нас заряжены крупной дробью, а три — пулями.