Путевые впечатления. Кавказ. Часть 1 - [56]

Двадцать второго апреля Хаджи-Мурад выехал из дома в сопровождении солдата, полицейского офицера и трех казаков.

Как только они оказались вне города, Хаджи-Мурад убил солдата выстрелом из пистолета, полицейского офицера заколол кинжалом и тем же оружием смертельно ранил одного из казаков.

Два остальных казака спаслись и дали знать князю Тарханову о трагическом происшествии.

Тотчас же князь, встав во главе всех тех солдат, каких ему удалось собрать, бросился преследовать Хаджи- Мурада.

На следующий день он настиг его между Беляджиком и Кахом.

Хаджи-Мурад вместе со своим нукером сделал привал в лесу.

Преследователи окружили лес и открыли по ним огонь.

После первого же выстрела нукер упал замертво.

Но оставался еще Хаджи-Мурад.

Он убил четырех человек, ранил шестнадцать, сломал свою саблю о дерево и пал, получив шесть ран.

От его мертвого тела прямо на месте отрезали голову, в Закаталах ее забальзамировали, а затем отвезли в Тиф­лис.

У меня есть рисунок этой отрезанной головы, сделан­ный с натуры.

Таким был человек, портрет которого находится в гостиной графа Ностица.

А вот в связи с какими обстоятельствами этот портрет был написан.

Преследуемый русскими войсками, Хаджи-Мурад укрепился в Хартма-Тале, на берегу Каспийского моря. С ним было восемьсот человек.

С разных сторон туда были направлены войска, в том числе нижегородские драгуны; два эскадрона поравня­лись с противником и, не дожидаясь пехоты, спешились, а затем под командой майора Золотухина пошли на при­ступ и атаковали редут. Восемьдесят солдат из ста сорока и шесть офицеров из семи пали, не успев добраться до горцев.

Майор выхватил знамя из рук Хаджи-Мурада; броси­вшись на него, Хаджи-Мурад получил удар саблей, но сумел убить майора выстрелом из пистолета. Однако майор, уже умирая, успел бросить знамя солдатам, шед­шим вслед за ним.

Тем временем подошла пехота. Лишь пятьдесят драгун уцелели, но знамя осталось в их руках.

У меня есть лоскут этого знамени, который мне пода­рили граф Ностиц и князь Дондуков-Корсаков.

Хаджи-Мурад, входивший в число любимейших наи­бов Шамиля, получил от него один из тех знаков отли­чия, какими имам награждает самых преданных своих сподвижников. Эта наградная бляха была послана в Тиф­лис вместе с головой Хаджи-Мурада.

Теперь эта голова в Петербурге, а бляха, остававшаяся в Тифлисе, была подарена мне князем Барятинским.

Картина, находящаяся в гостиной графа Ностица, изо­бражает Хаджи-Мурада как раз в ту минуту, когда он обороняет редут Хартма-Тала от нападения нижегород­ских драгун.

Этот прославленный полк, числящий в своих анналах единственный в своем роде пример — полк восемь раз формировался заново и восемь раз терял в боях своего командира и своих старших офицеров, существует со времен Петра Великого.

В 1701 году царь приказал боярину Шеину сформиро­вать драгунский полк на Украине. В 1708 году, во время формирования русской армии, этот полк находился в Нижнем Новгороде и получил свое название по имени этого города.

Нижегородский полк стал ядром шести русских кава­лерийских полков, сформированных в период с 1709 по 1856 год.

Вот уже сорок шесть лет он находится на Кавказе.

Целая стена в гостиной князя украшена почетными знаками, полученными полком.

Его штандарт, а лучше сказать, его штандарты, — все Георгиевские. Они были пожалованы ему за кампании против Турции в 1827, 1828 и 1829 годах.

Вслед за знаменами идут шлемы.

Шлем каждого солдата несет на себе надпись: «За отличие».

Кроме того, за подвиги, совершенные в 1853 году, ему пожалованы серебряные почетные трубы, украшенные крестом Святого Георгия.

Наконец, в 1854 году, не зная уже, чем еще наградить полк, император Николай постановил, чтобы каждый солдат носил особое шитье на воротнике своего мун­дира.

Все эти знаки нам показывали князь Дондуков- Корсаков и граф Ностиц, проявляя при этом истинно отеческую нежность.

Первый из них был глубоко опечален более высоким назначением, вынуждавшим его оставить командование подобными храбрецами, другой был чрезвычайно горд тем, что его сочли достойным стать преемником князя.

Пока мы осматривали это собрание почетных знаков, гостиные графа постепенно наполнялись офицерами.

У князя Дондукова-Корсакова была привычка еже­дневно, в восемь часов вечера, накрывать ужин, на кото­рый приглашали всех офицеров полка: приходил кто хотел.

Граф Ностиц перенял эту привычку.

Слуги доложили, что ужин готов, и мы перешли в обе­денный зал, где был накрыт стол на двадцать пять- тридцать персон.

Полковой оркестр играл на протяжении всего ужина.

Затем, после того как музыканты в свою очередь по­ужинали, начались танцы.

Это было дополнительное развлечение, устроенное специально в нашу честь.

Были приглашены лучшие танцоры полка и испол­нены одна за другой все пляски горских и равнинных народов: кабардинская, лезгинская и русская.

Тем временем граф Ностиц показал Муане альбом видов Кавказа, которые он, будучи превосходным фото­графом, сделал сам. Тифлис, где граф Ностиц жил до приезда в Чир-Юрт, обеспечил особенно интересную часть этого собрания живописных видов и портретов красивых женщин.

Так что не было ни одной красавицы-грузинки, с кото­рой мы не свели бы знакомство еще за три недели до того, как нам довелось познакомиться со столицей Гру­зии.