Путевые впечатления. Кавказ. Часть 1 - [51]

Кумыкская равнина, где царствует один лишь ветер и где никто не засевает землю и не снимает с нее жатву, изобилует дичью; вдали мы видели скачущих косуль и важно ступающих огромных оленей, в то время как из-под копыт лошадей нашего конвоя и перед упряжкой нашего тарантаса взлетали стаи куропаток и разбегались стада зайцев.

Время от времени князь Мирский, взяв с собой сотню солдат, отправляется вместе с ними охотиться на эту рав­нину и убивает до двухсот штук дичи.

В двух льё от Хасав-Юрта, на повороте дороги, мы вдруг заметили двигавшийся в нашу сторону отряд при­мерно из шестидесяти всадников.

Вначале я подумал, что нам предстоит вступить с ними в схватку.

Но я ошибся.

Подполковник Коньяр спокойно поднес к глазу лор­нет и произнес:

— Это Али-Султан.

И в самом деле, татарский князь, догадавшись, что мы выберем кратчайший путь, и также полагая, что на нас могут напасть, во главе всей своей свиты выехал нам навстречу.

Мне не приходилось видеть ничего живописнее этого вооруженного отряда.

Князь скакал впереди вместе со своим сыном лет двенадцати—четырнадцати; оба были облачены в роскош­ные наряды и увешаны великолепным оружием.

Рядом с ними, но чуть позади, ехал татарский дворя­нин по имени Чубан. В двенадцатилетнем возрасте, ока­завшись в крепости, осажденной черкесами, он занял место ее начальника, убитого первым же залпом, и отбро­сил врага.

Император, узнав о нем, призвал его к себе и наградил орденом Святого Георгия ... в двенадцать лет!

За ними следовали четыре сокольника и шесть пажей.

Позади них ехали пятьдесят—шестьдесят татарских конников, которые были облачены в самые красивые свои боевые одеяния, размахивали ружьями, поднимали на дыбы своих коней и кричали «Ура!».

Оба отряда соединились, и теперь в нашем распоряже­нии оказался конвой из полутораста человек.

Признаться, радость, испытываемая мной при виде этого зрелища, поднялась на высоту гордости.

Стало быть, творческий труд вовсе не бесполезное занятие, а известность — не пустой звук! И, стало быть, тридцать лет борьбы за дело искусства могут быть по-королевски вознаграждены!

Разве сделали бы для какого-нибудь короля больше того, что сделали здесь для меня?

О, боритесь, не падайте духом, собратья! И для вас тоже настанет день, когда в полутора тысячах льё от Франции люди другого племени прочтут на неведомом наречии написанное вами, вырвутся из своих аулов, воз­веденных на вершинах скал, словно орлиные гнезда, и с оружием в руках придут преклонить физическую силу перед мыслью.

Я много страдал в своей жизни, но Господь Бог, вели­кий и милосердный, порой в одно мгновение доставлял мне куда больше светлой радости, чем мои враги и даже мои друзья причинили мне зла.

Мы во весь опор проделали так два или три льё. Повозка катила по высокой траве, как по ковру, проез­жая мимо скелетов людей и лошадей, лежавших по сто­ронам дороги.

Наконец мы достигли такого места, где земля, каза­лось, обрывалась у наших ног: перед нами открылась огромная лощина. На ее дне бурлила река Акташ; на вер­шине горы, напротив нас, высился аул князя; справа, в глубине, в голубоватой дымке долины виднелись белые стены вражеской деревни.

За неделю до нашего приезда сюда чеченцы предпри­няли нападение на аул, но были отброшены.

На склоне, где мы находились, возвышалась крепость, которую полковник Чубан защищал, когда ему было две­надцать лет, и которая была не чем иным, как цитаделью Святого Креста, построенной Петром I во время его путешествия по Кавказу.

Мы начали крутой спуск вдоль отвесных скал. При этом картина местности, раскинувшейся от одной горы до другой, представала нашему взору с самой выигрыш­ной стороны.

На минуту мы остановились, чтобы Муане мог зарисо­вать этот пейзаж.

Тем временем наш конвой являл собой чрезвычайно живописное зрелище: одни всадники спускались по двое, другие — группами, третьи переходили реку вброд и поили в ней своих коней, тогда как авангард уже под­нимался по противоположному склону.

Как только Муане закончил рисунок, мы снова трону­лись в путь, в свою очередь переправились через реку и стали взбираться по крутой тропе, которая вела в аул.

У въезда в деревню нас ожидал комендант крепости.

Это был первый по-настоящему татарский аул, в кото­рый мы въезжали.

Нет народов красивее тех, что обитают вблизи гор; имея монгольское происхождение, то есть изначально отличаясь неприглядной внешностью, все пришельцы, продвинувшиеся к Кавказу, смешались с местными наро­дами и вместе с их женщинами получили в приданое красоту.

Особенно замечательны их глаза; у женщин, у которых большую часть времени нельзя увидеть ничего, кроме их глаз, эти глаза — словно два огня, две звезды, два черных алмаза. Возможно, если бы была видна и остальная часть лица, глаза женщин лишились бы своей прелести, но, видимые лишь вместе с нижней частью лба и с перено­сицей, они выглядят очаровательно.

Мальчики тоже очень красивы в своих огромных папа­хах и со своими большими кинжалами, которые приве­шивают им на бок, как только они начинают ходить самостоятельно. Мы нередко останавливались перед стайками ребятишек в возрасте семи—двенадцати лет, игравших в бабки или какую-нибудь другую игру, и при­ходили от них в полное восхищение.