Путевые впечатления. Год во Флоренции - [4]

— Ах да, — спохватился Мери, — из-за этого проклятого Кюжского озера я совсем потерял голову. Обед ждет вас в замке Иф.

— Но как мы попадем в замок Иф?

— Разве я вам не говорил?

— Нет.

— Черт бы побрал это Кюжское озеро! Все из-за него: это ведь и в самом деле озеро, дорогой мой, клянусь честью, самое настоящее озеро. Ну так вот, вы отправитесь в замок Иф на превосходной лодке, которую один мой друг предоставляет в ваше распоряжение; это палубное судно, на нем можно плыть хоть в Индию.

— Где же эта лодка?

— Ждет вас в порту.

— Ну что ж, идемте!

— Да нет, идите сами.

— Как, вы не поплывете с нами?

— Морские прогулки не для меня, — изрек Мери, — я не сел бы в лодку даже на Кюжском озере.

— Но, Мери, по законам гостеприимства вы должны сопровождать нас.

— Я прекрасно сознаю, что виноват перед вами, но скажите, что я могу сделать для вас?

— Возместить мне ущерб.

— Каким образом?

— Пока мы будем осматривать замок Иф, напишите о Марселе стихотворение в сто строк.

— Да хоть в двести.

— Пусть будет двести.

— Договорились.

— Подумайте хорошенько: ведь мы вернемся через два часа.

— Через два часа эти двести строк будут готовы.

Заключив это условие, мы отправились в порт. У каждого встречного Мери спрашивал:

— Вы знаете, что в Кюже образовалось озеро?

— Черт возьми, конечно! — отвечали ему. — Великолепное озеро, у него даже глубину измерить не удается.

— Скажите на милость! — подхватывал Мери.

На Орлеанской набережной нас и в самом деле ожидала превосходная лодка.

— Вот ваше судно, — сказал нам Мери.

— А стихи я получу?

— Они будут готовы.

Мы сели в лодку, гребцы оттолкнулись веслами от набережной, и лодка отчалила.

— Счастливого пути! — крикнул Мери.

И он удалился, приговаривая:

— В этом чертовом Кюже теперь есть озеро!..

ИМПРОВИЗАЦИЯ

Когда отплываешь в море от Орлеанской набережной, первое здание, которое видишь справа, — это Изолятор.

Изолятор представляет собой недавно построенное, нынешней архитектуры здание со множеством окон, забранных тройными решетками и выходящих на портовый бассейн.

Под окнами толпятся люди, переговаривающиеся с обитателями этого милого дома.

Можно подумать, будто вы в Мадриде, и легко принять всех этих людей за влюбленных, пытающихся обмануть бдительных опекунов.

Отнюдь нет; все это чьи-то кузены, братья и сестры, боящиеся чумы.

Изолятор — это место, куда приходят поговорить с теми, кто находится в карантине.

Немного подальше, напротив форта Святого Николая, построенного Людовиком XIV, возвышается башня Святого Иоанна, построенная королем Рене; оттуда, через квадратное окно в третьем этаже, в 93-м году пытался совершить побег несчастный герцог де Монпансье, оставивший столь увлекательные записки о своем заключении там вместе с принцем де Конти.

Как известно, веревка, по которой надеялся спуститься на землю узник, оказалась слишком короткой, и, спрыгнув вниз, он сломал ногу; на рассвете его, бесчувственного, подобрали рыбаки и отнесли в дом к парикмахеру, где ему пришось оставаться вплоть до полного выздоровления.

У парикмахера была дочь, одна из тех прелестных марсельских гризеток, что носят желтые чулки и красотой ножек не уступают андалускам.

Я не буду более нескромным, чем герцог, хотя это мне и нелегко. Об этой юной девушке и бедном беглеце можно было бы рассказать замечательную историю.

Справа от нас осталась скала Эстеу: теперь мы проплывали над Марселем времен Цезаря, укрытым морскими волнами. Говорят, в ясную погоду, при спокойном море, на дне еще можно разглядеть какие-то развалины. Боюсь, однако, что к Марселю времен Цезаря они не имеют ни малейшего отношения.

У подножия утеса, возле Шато-Вер, мы заметили Мери: он показал нам, что в руках у него были листы бумаги и карандаш. Я начал понимать, что Мери правильно сделал, отказавшись отправиться с нами, ибо дул встречный ветер, безжалостный мистраль, который никак не давал нам выйти из порта и обещал изрядно потрепать нас, как только бы мы оттуда вышли.

Напротив входа в порт горизонт словно замыкают два острова — Ратонно и Помег. Эти острова, соединенные молом, образуют собой Фриульский порт, Fretum Julii — «пролив Юлия». Прошу простить за эту этимологию, она придумана не мной: мол был сооружен в наше время; что касается Фриульского порта, то его правильнее было бы назвать тифозным портом, портом холеры, чумы и желтой лихорадки, заставой для эпидемий, а проще говоря, лазаретом.

Вот почему во Фриульском порту всегда много кораблей, чей вид навевает невыносимую тоску.

К несчастью, или, вернее, к счастью, Марсель еще не забыл о страшной чуме 1720 года, которую принес с собой капитан Шато.

Третий остров поблизости от Марселя, самый знаменитый из них, — это остров Иф, хотя, в сущности, остров Иф всего лишь утес среди моря; но на этом утесе возвышается крепость, а в этой крепости есть камера Мирабо.

Из этого следует, что остров Иф превратился в своего рода место политического паломничества, как Сент-Бом стал местом паломничества религиозного.

Замок Иф был тюрьмой, куда в стародавние времена заточали провинившихся сыновей знатных семей; это было нечто вроде наследственного права — сын мог потребовать себе отцовскую камеру.