— Что-то произошло?
— Произошло…? — дядя поправил очки. — Великое открытие мира! Я изобрел ее!
— Изобрел… что?!
Я осторожно стал отодвигаться на дальний край дивана.
— Машину пространства!
Вспомнились слова моего отца, брата дяди: «Рано или поздно от работы у Артура поедет крыша». Похоже, пророчество сбылось.
— И как, работает? — спросил я, миролюбиво улыбаясь: в первую очередь больного надо успокоить.
Дядя потер руки:
— Ее надо проверить, и немедленно. Мне нужен ассистент.
Мне почему-то не понравилось последнее слово «ассистент», уж больно зловеще оно прозвучало.
— Ты поможешь мне?
В глазах дяди, увеличенных очками, блестели сумасшедшие зайчики. Я понял, что лучше не перечить.
— Конечно, — пробормотал я, неохотно поднимаясь с дивана. — Что нужно делать?
Создалось такое ощущение, что сейчас меня отведут на эшафот под гильотину. Дядя сцапал меня за рукав — не вырвешься — и потащил в лабораторию. По дороге он что-то пытался объяснить, но я плохо понимал:
— …Методом искривленного поля может возникнуть интерполяция пространственно-временного континуума…
— Да, да, — я кивал головой, вспоминая, что в лаборатории имеется телефон и «скорую» можно вызвать оттуда.
— …И после интерполяции константы, испытав побочный эффект диффузорного спектра атомной энергии ядра, я проинтегрировал дифференциал шестого порядка в одном из рядов Фурье…
Мы пришли в лабораторию. Дядя протащил меня мимо столика с телефоном вглубь, к испытательным стендам. Мое внимание привлек зеркальный трельяж.
— Вот, — дядя с гордостью демиурга указал на зеркала, — это она.
Я посмотрел на отражения: мое и дяди. Дядино не понравилось. Несчастный, я подмигнул ему, чтобы приободрить. Его выпустят, но не скоро, чего доброго, и дачу закроют.
— Это твоя машина пространства? — спросил я, чувствуя, что краснею.
— Сейчас проверим ее в работе, — пробормотал дядя, возясь с пультом, больше похожим на музыкальный синтезатор.
Я слышал, что с психически нездоровыми людьми лучше не спорить и во всем соглашаться. Бедный дядя, мои глаза защипали навернувшиеся слезы.
— Смотри в зеркала, — приказал он.
Я посмотрел и увидел себя — растерянного и унылого. Надо срочно отыскать предлог, чтоб выйти из лаборатории и позвонить в «скорую помощь».
— Повернись.
Дядя повесил на мою шею медальон на шелковой нитке:
— Это искатель, чтоб я мог тебя найти.
— Я хочу пипи, — страдальчески вымолвил я.
— Перестань, там сходишь.
— Где?
— Не бойся, — он похлопал меня по плечу, — ты прославишься как Гагарин, ты будешь первым испытателем машины пространства. Пионер-разведчик. Галилео Галилей и Исаак Ньютон в одном лице.
— Скорее всего, Джордано Бруно, — буркнул я.
— Почему?
— Потому что он стал жертвой своих идей.
— Не говори глупостей. Я уже ввел программу, этот мир рядом. Мне понадобится около часа, чтобы окончательно наладить машину и вызвать тебя обратно. Ничего с тобой не случится, а впечатлений останется на всю жизнь. — Здесь он как в воду глядел.
— Может, лучше завтра или после обеда?
— Вернешься — устроим банкет. В холодильнике должно быть шампанское.
— Давай, на посошок?
— Не болтай. Приготовься. Смотри! — Дядя толкнул меня и бросился к пульту.
Я оглянулся — что-то происходило с зеркалами, амальгама помутнела и растаяло мое изображение. По поверхности зеркал, как по воде, прокатилась рябь, они стали матовыми, сильно запахло озоном.
— Иди же! — закричал дядя.
— Куда? — ошарашено спросил я.
— Прямо, прямо в зеркало шагни! — кричал дядя.
— В зеркало?
— Идиот! — завопил дядя. — Быстрее! Я включаю на максимум. Ну же!
Зеркала загудели и завибрировали. Боже, что я делаю? Я подошел к зеркалу вплотную, над ним аурой дрожал золотой круг света.
— Вперед! — кричал дядя.
— Ты убьешь меня! — гаркнул я в ответ и, как зачарованный бандерлог под взглядом удава Каа, шагнул в зеркальную муть.
Я ожидал, что разобью проклятые зеркала или меня шандарахнет током, но я попал во тьму и пустоту. Потеряв под ногами опору, я упал грудью вперед, последней мыслью было: «Черт возьми, что он изобрел?»
Падать пришлось невысоко и недолго, я зарылся лицом в песок. Осторожно открыл глаза, сплюнул белую пыль. Солнышко-ведрышко висело в зените и ощутимо припекало.
— Значит, она работает, — сказал я, вытирая рот.
Надо мной выросла чья-то тень, и меня огрели палкой между лопаток.
— О какой гостеприимный новый мир! — воскликнул я, вскакивая на ноги.
— В чем дело?
Передо мной красовался импозантный и колоритный тип: на ногах сандалии с запутанной системой ремешков; бедра прикрывает тряпка, похожая на шотландский кильт. На поясе у него висел короткий меч. Широкая грудь обнажена и блестит. От кожи исходит разящий наповал запах ароматного масла. Мне понравился шлем, украшавший голову, с конским хвостом и забралом. Я видел похожие в книге Куна «Легенды и мифы Древней Греции». В руках молодец держал круглый щит и короткое копье, которым меня так немилосердно стукнул.
— Неужели это ближайший мир? — спросил я себя и не очень хорошо подумал о дяде.
— Иди в колонну, — бросил тип. — И больше не думай бежать, если не хочешь поплатиться головой.
— О-кей, — миролюбиво ответил я. Подумал, раз в гостях у древних греков — надо уважать обычаи. Я рысью побежал в сторону колонны после того, как меня укололи чуть ниже поясницы. Длинная вереница людей молча и без любопытства наблюдала мое приближение. Люди стояли на брусчатой дороге, начинающейся от мола с причалом, где на темно-синих волнах грациозно покачивались гордые триеры. С той стороны доносился базарный шум и гам. А вела дорога к каменным стенам города.
