Путешествие капитана Самуила Брунта в Каклогалинию, или землю петухов, а оттуда в Луну - [23]

Искусство научает нас, что месяц, когда он в отдалении затмевается, являет гораздо более света, нежели когда сие затмение случится в приближении; следовательно, не имеет он от себя самого ни малейшего света. Тень, которая его затмевает, есть не что иное, как лишение света солнечного, происходящее от вступления между ими земли.

Я бы мог привесть другие доказательства; однако, для избежания излишнего убеждения, обращусь к моему проекту, зная, сколь драгоценна Вашему Превосходительству всякая минута. Теперь же должно мне несколько объявить о главных частях, составляющих сию планету, как то, напр., о морях, о твердой земле, о находящихся там жителях, о случающихся в воздухе переменах и о временах годовых». Тогда Его Превосходительство сказал: «Я вижу, что ты не исполняешь данного тобою обещания, то есть, чтобы все мне рассказать короче. Ты все сие изобразил на письме. Я весьма доволен, что ты в проекте своем показал, что месяц такой же свет, как и наш, и что наша земля такая же планета, как оный. Но я хочу теперь охотно слышать, не имеет ли Пробузомо объявить чего важнее против предприемлемого туда путешествия. Ибо, что касается до расстояния, которое по твоему начислению простирается до 179712 лапидов (или Аглинских миль), то оное ничего не значит, потому что у нас есть такие Каклогаляне, кои, имея на 8 дней запаса, на каждый день перелетают по 480 лапидов, и таковое путешествие могут производить несколько дней. Но такая скорость не нужна, ибо, по твоим сказкам, перелетев вверх 5 лапидов, можно достигнуть и до Атмосферы, и после того должно иметь только осторожность, чтобы не так скоро вниз опускаться. Скажи же мне, Пробузомо! что ты о том думаешь; а я дам вам искусных носильщиков».

На сие отвечал я так: «Когда Ваше Превосходительство приказывает мне объявить вам мое мнение, то осмеливаюсь представить вам некоторые затруднения, кои сие предприятие делают безуспешным, а именно: чрезвычайная стужа воздуха и чрезмерная оного тонкость. Сверх же того, сие путешествие так далеко, что если бы ваши Каклогаляне и по 1500 лапидов в день перелетали, то бы не могли совершить оное в 6 месяцев; при том же, на дороге нет ни одного постоялого дома, ниже такого места, куда бы можно было заехать для отдыха; и положим, чтобы на все сие время можно было съестных припасов забрать, однако весьма непонятно, чтобы могли лететь, не имев нигде покоя и сна».

Его Превосходительству показались сии трудности такими, кои требовали рассуждения, и для того спрашивал выдумщика, каким бы образом сему помочь.

«Что касается до первого возражения, — ответствовал он, — то, хотя правда средний слой воздуха весьма холоден, однако ж не столько несносен; а еще менее можно думать, чтобы находящийся еще выше воздух был такого же свойства; но напротив того, чаятельно, что холод не от часу более прибавляется; следовательно, мы не с великим трудом произвести можем наше путешествие, да еще и не в весьма долгое время. Ибо густого воздуха, которым земля со всех сторон окружена, один квадратный цол весит 108 липариев (липарий будет по нашему весу близко шестой части фунта); итак, мы легко можем сделать начисление, сколь велико пространство того воздуха, чрез который нам путешествовать должно. Когда исчислим, сколько нужно оного для содержания сего земного шара, то из того будет следовать, что средний слой воздуха умерен. На другое же возражение отвечаю я, что тонкость воздуха не почитаю ни мало за препятствие. Ибо к земле ближайший воздух, а особливо находящийся над сухими местами, откуда никаких не исходит паров, столь же может быть редок от солнца, как и среднего слоя. Я заключаю сие из тонкости воздуха, находящегося на верху горы Тенеры, где, как объявляют, никто жить не может. Но я из любопытства сам взлезал на сию гору, взяв с собою мокрую губку, посредством которой довольно долгое время мог производить дыхание. Однако приметил я, что мало-помалу начал уже привыкать к сему воздуху, так что дышать там было мне весьма свободно; и как, пробыв там несколько дней, оттуда полетел обратно, то густой воздухе показался мне сначала весьма тягостным; из чего я заключил, что и к самому редкому воздуху привыкнуть можно. И понеже во все время пребывания моего на горе не чувствовал я ни малейшего голода, то должен еще сему воздуху приписать и силу пищи. А что сие не одно только пустое воображение, то видимо из того, что уж живет только спиртом, находящимся в воздухе, который во всех животных есть началом жизни. Если же сие подвержено сомнению, то можем с собою взять разных съестных припасов.

Что же до нас самих касается, то ясно нам из Философии известно, что сколь скоро выйдем из магнитной силы земли, то не будем иметь в себе никакой тягости. Ибо тяжесть ни от чего другого происходит, как только от притягательной силы земли; итак, где ее не будет, там можем отдыхать и садиться, где захотим. А понеже тогда не будем мы уже иметь никакой тягости, следовательно, не будем терять никаких сил, то не будет нам нужды ни в пище, ни во сне».

Тогда Министр, встав, сказал ему, что он совершенно доволен сим его ответом, и что его только то одно несколько тревожит, что сие путешествие не скоро окончиться может.