Путь-дорога - [5]
— Да, на этот самый… на Киевский вокзал пойду, здесь недалеко. Мало ли народу там поездов дожидается, на вокзале и переночую.
Если бы кто-нибудь сказал раньше Максиму, что в первый же день приезда в столицу он снова окажется на вокзале, он бы просто этому не поверил.
Но это было так. Максимка сидел в большом зале среди множества других пассажиров.
Сундучок стоял под ногами, а сам Максим тяжёлыми от усталости глазами рассматривал своих соседей.
Наконец он задремал, прислонившись к спинке скамьи, и проснулся, когда над его головой громко и звучно сообщили, что начинается посадка. Соседи Максима засуетились. Он сдвинул фуражку на лоб, заставил себя закрыть глаза. Тревога, которая всегда охватывает человека, когда все кругом спешат, медленно подбиралась к нему.
— Чего сидишь, малый, посадка! — крикнул пробегавший мимо парень с таким же, как у Максимки, сундучком.
За окнами вокзала, сверкнув огнями, прошёл и призывно закричал паровоз.
Зал быстро пустел, последние пассажиры торопились к выходу на перрон.
— Ну, а ты? — строго спросил вдруг кто-то совсем близко.
Максимка испуганно обернулся: в проходе между скамьями стояли двое в форме — один усатый и сердитая девушка в фуражке с красным верхам.
— Я вот по билету. Подождать мне, — тихо сказал Максим.
— Покажи билет.
Максимка протянул надорванный перронный.
— Это не тот билет. Здесь зал только для отъезжающих! — рассердилась девушка. — Если не на посадку, можешь в комнате матери и ребёнка переждать. Ступай, ступай отсюда!
Комната матери и ребёнка! Что она — смеётся? Какой же он ребёнок?..
Максимка поднял сундучок и поплёлся к входной двери. Девушка проводила его глазами до самого порога.
Площадь попрежнему горела огнями, но стала тише, безлюдней. Круглые часы на башне вокзала показывали половину двенадцатого.
Куда же теперь? Максимка долго стоял на широких ступеньках у входа. Потом медленно пошёл через площадь. Отяжелевшие ноги с трудом отдирали сапоги от мостовой.
На углу он остановился. Может, всё-таки вернуться в дом, где живёт Николай Антонович? Максимка вспомнил чистую прохладную лестницу, светлый подъезд. Ну что же, он переспит где-нибудь в углу за дверью, а утром пойдёт дальше.
Путь к дому Николая Антоновича показался ему теперь гораздо длиннее. Дом ещё не спал, только потухли широкие окна магазина. Максимка потянул резную ручку двери, вошёл в подъезд. Облюбовав себе местечко под лестницей, он пристроил сундучок, хотел сесть на него и вдруг вскочил — с лестницы кто-то громко спросил:
— А ты это что, ночевать здесь собираешься?
Сзади на площадке стоял дворник в белом фартуке.
— Дяденька! — взмолился Максимка. — Мне недолго, позвольте переспать, я чуть свет уйду!
— Да как же я тебе позволю? — удивился дворник. — Вот сейчас жильцов с четвёртого этажа выпущу и дверь запру. Да ты сам-то откуда? Здесь посторонним быть не полагается.
Максимка уже с отчаянием взял свой сундучок. Сказать про Николая Антоновича? Может быть, дворник знает его? Нет, надо выпутываться самому…
Наверху на лестнице послышались голоса: кто-то спускался вниз. Собрав силы, Максимка протопал мимо дворника к двери. Из неё пахнуло свежестью, совсем близко от тротуара прокатился освещённый пустой троллейбус.
Максимка встал у стены, растерявшийся, мрачный. Несколько человек вышли из подъезда на улицу. И вдруг чей-то удивлённый знакомый голос сказал:
— Подожди, Татьяна Ивановна, смотри, кто это? Кажется, парнишка тот.
— Он и есть! Руднев твой…
Максимка рванулся от стены и замер. У подъезда стояли тот самый старичок из квартиры с четвёртого этажа, который объяснял ему про отъезд Николая Антоновича. Татьяна Ивановна и ещё две старушки с корзинкой и чемоданом.
То ли Максимка слишком устал и переволновался, то ли просто не выдержал, только плечи его задрожали, он отвернулся и припал головой к стене.
— А ну, Руднев Максим, выкладывай, кого здесь поджидаешь? — весело сказал Игнатий Иванович, подходя к нему.
Максимка молчал, плечи его всё вздрагивали. Татьяна Ивановна и старушки с удивлением смотрели на него.
— Э, нет, так не годится! — решительно сказал Игнатий Иванович, оборачиваясь к Татьяне Ивановне. — Хоть времени мало, я так его не оставлю. Вы вот что: ступайте потихоньку к вокзалу, а мы здесь потолкуем. Я догоню и вещи принесу.
Игнатий Иванович поставил чемодан на тротуар и ещё раз, оторвав Максимку от стены, повторил:
— Что же случилось? Десять минут тебе даю сроку: всё по порядку выкладывай.
Он сказал это так спокойно, что Максимка, стыдясь своей слабости, незаметно провёл рукой по глазам и сразу успокоился.
— Я никого здесь не жду, ждать мне некого, — тихо ответил он. — Не знаю, куда идти, вот и пришёл сюда. Вы не думайте, я сегодня только приехал, а после устроюсь, обязательно устроюсь… — он сбился и замолк.
— Нет, ты мне всё по порядку расскажи, — твёрдо сказал Игнатий Иванович. — Зачем Николая Антоновича искал и почему на улице ночью один?
— Я скажу… Только спешите вы, не до меня вам, может?
— И ты поспеши…
Тогда Максимка, уже глядя прямо в глаза, рассказал Игнатию Ивановичу, зачем он приехал в Москву.
