— Та-ак… — протянул Игнатий Иванович, когда Максим кончил и вдруг снова отвернулся к стене. — Значит, дела твои неважные. Теперь слушай: парень ты, я вижу, не из робких. Если правду про всё говоришь, сообща можем кое-что придумать.
— Я — правду, всё, как было, правду! — вспыхнул Максимка, и глаза его заблестели.
— Тогда вот мой совет: забирай свой багаж, я свой, и идём вместе к вокзалу. Нас с женой там поезд ждёт. А по дороге всё обсудим и постановим. Согласен?
Игнатий Иванович вскинул на плечо чемодан, и Максим, забыв про усталость и стараясь не отставать, быстро пошёл за ним по тротуару.
* * *
Уже соседки довели Татьяну Ивановну до вокзала и прошли к поезду: уже успокоились и разместились в вагоне шумные и молчаливые пассажиры и проводник прошёл по коридору, повторяя: «Прошу провожающих выйти…», — а Игнатия Ивановича всё ещё не было.
Но Татьяну Ивановну ничуть это не тревожило: она знала, что в последнюю минуту он будет на месте.
Распрощавшись с соседками, она подошла к окну, встала на цыпочки и поверх прильнувших к стеклу голов старалась разглядеть идущих по освещённому перрону людей.
И сейчас же увидела среди них Игнатия Ивановича. Он шёл не спеша, как будто до отхода поезда было бог знает сколько времени, а рядом с ним шагал со своим сундучком этот самый незадачливый парнишка.
Вот Игнатий Иванович подошёл к проводнику и что-то с жаром стал ему объяснять, показывая то на свой билет, то на парнишку. Татьяна Ивановна сердито сказала:
— Так и есть! Опять что-нибудь придумал! — и пошла навстречу в конец вагона.
Она столкнулась с Игнатием Ивановичем в тамбуре. За ним по ступенькам проворно влезал Максимка. Потное и решительное его лицо было озабочено и деловито. Он спросил что-то у Игнатия Ивановича, и тот ответил:
— Об этом не тревожься! Говорят тебе, по нашим билетам проедешь. Мы со старухой на поездах свои люди.
И он обратился к Татьяне Ивановне:
— Пошли, пошли, после всё расскажу. Сейчас трогаемся.
Вагон мягко, без толчка, сдвинулся с места, мимо окон всё быстрее проплывали фонарные столбы.
Игнатий Иванович разложил вещи в купе, по-хозяйски включил свет на столике, сел и, хлопнув себя по коленям, сказал:
— Присаживайся, Руднев Максим, тут тебе и место будет. А ты, Татьяна Ивановна, не сердись и слушай: парень работы искать приехал. Не бросать же его так. Помочь надо. А пока что мы его у себя пристроим, работа найдётся. Так, что ли?
— Ну, ну, хорошо… — проворчала Татьяна Ивановна. — Ступайте у проводника постели спросите, до утра как раз выспитесь. Работники!..
И она захлопотала над своей корзинкой, доставая оттуда чайник, кружки и какие-то завёрнутые в полотенце припасы.
Так Максим Руднев, не пробыв в Москве и одного дня, снова очутился в поезде, и этот поезд увозил его новой, незнакомой дорогой. Но Максимка был спокоен. Разговор с Игнатием Ивановичем заставил его решиться на этот последний шаг.
— Вставай. Максим, подъезжаем!
Утро пришло солнечное и ясное, желтая занавеска на окне раздувалась от ветра, и было слышно, как внизу, на путях, громко перекликаются ребятишки. Поезд стоял на маленькой станции. Игнатий Иванович и Татьяна Ивановна сидели спокойно, их несложный багаж и сундучок были приготовлены около двери.
Максимка спросил:
— Выходить нам?
— Придёт время, выйдем, — ответила Татьяна Ивановна.
За окном потянулись редкие разбросанные строения. За ними выросла молодая берёзовая роща, а потом вдоль насыпи побежал настоящий лес с частыми и густыми, как стена, ёлками.
Максимка оправил рубашку, натянул сапоги. Игнатий Иванович послал его умыться.
Когда Максим, умывшись, вернулся, Татьяна Ивановна и Игнатий Иванович стояли у двери купе с пещами, хотя поезд, не замедляя хода, шёл среди того же леса и ничто не указывало на близкую остановку.
— Вот теперь и выходить, — сказала Татьяна Ивановна.
Все трое прошли в тамбур. Свежий сквозной ветер продувал площадку, за стёклами дверей с обеих сторон темнели деревья. На соседнем пути промелькнул состав — длинная прерывистая цепь товарных вагонов. Промелькнул и скрылся.
Поезд пошёл тише, ещё тише. Игнатий Иванович отворил дверь, и Максимка схватился за фуражку. Впереди был разъезд — жёлтый одноэтажный дом с деревянной платформой, семафор, будка около него и среди вырубленного леса ещё два дома поменьше.
Поезд шёл совсем тихо, паровоз тревожно загудел, точно спрашивая разрешения, и, наконец, вздохнув, остановился.
— Приехали, — сказал Игнатий Иванович и спрыгнул с подножки.
Максим прыгнул за ним. Они помогли сойти Татьяне Ивановне.
В первый раз после разговора с Игнатием Ивановичем в Максимке шевельнулись тревога и недоверие: куда они завезли его? Игнатий Иванович говорил, что они возвращаются на работу, а здесь… Кругом, сколько ни гляди, лес и лес.
Но думать было поздно: поезд дёрнулся, застучал колёсами и пошёл, пошёл, набирая скорость. Загудевшему снова паровозу отозвался где-то унылый и певучий рожок, потом второй…
— Что оробел, парень? — сказал Игнатий Иванович. — Бери вещи, приехали.
Максимка послушно поднял сундучок и свёрток Татьяны Ивановны.
Она, отряхнув юбку, уже шла впереди. Навстречу ей от разъезда бежала какая-то девушка с лопатой, в сапогах и майке. Она смеялась и кричала, размахивая загорелой рукой, а платочек на голове у неё отлетал в сторону, открывая две тугие золотистые косы.
