Тот же незатихавший гул большого города заставил его в первую минуту прижаться к стене.
Но слишком сильно было только что пережитое разочарование, надо было что-то делать, куда-то идти. И Максим пошёл, бережно нося свой сундучок, по залитой светом незнакомой улице.
У него в голове возник ещё не совсем ясный план: а почему бы не попробовать ему самому поискать работу? Но куда обратиться? К кому?
Москва! Сколько раз он представлял её себе. Лучше этого города нет ничего на свете…
Высокие дома уступами поднимались к небу, и в каждом этаже светились окна жёлтым, оранжевым, голубым светом. Сколько там живёт людей!
А здесь, на улице, их было ещё больше. Они шли, смеясь и переговариваясь, и дела им как будто не было до того, что среди них бредёт приезжий мальчишка и мучительно думает: «Куда же, куда теперь идти?»
Улица кончилась. Шоссе с цепью фонарей стало шире, справа темнел сквер. Максим подошёл к воротам последнего огромного серого корпуса со сверкающими окнами.
Над воротами висели большие металлические буквы: «Московский арматурный завод…» Стены корпуса дрожали от тихого непрерывного шума, за ними стучало и гудело, словно кто-то огромный, невидимый вздыхал и ворочался там, в глубине.
Максимка прислонился к решётчатому забору. Скрытый его тенью, он жадно смотрел. В окнах нижнего этажа под яркими лампами у блестящих, невиданных станков стояли и двигались люди. Мимо окна проползла тележка, гружённая тёмными круглыми предметами.
Максим оглянулся на вывеску, на проходную будку и снова шёпотом перечитал: «Московский арматурный завод…».
И вдруг у него мелькнула мысль. А если… если сейчас, сразу попробовать? Решительный, с ожившей надеждой, он оторвался от забора, сделал несколько шагов и, придерживая сундучок, остановился перед ступеньками проходной.
Двойная крашеная дверь подалась с трудом: сзади её придерживала пружина. Максимка боком протиснулся в половину двери и увидел: за столиком, у телефона, сидит женщина, над головой у неё висят часы. Закрытые сеткой ящики с номерками выстроились в ряд. Деревянная перегородка делит проходную на два узких коридорчика.
— Тебе что, сынок? — спросила женщина, Поднимая голову.
— Мне начальника вашего повидать. Узнать надо.
— О-о, начальника! Это какого же? Про что узнать-то? — Она встала и удивлённо смотрела на него.
— Мне вот про что, — Максим подошёл ближе, смущённо, но ясно сказал: — На работу я поступить хочу. Может, к вам куда-нибудь, на любую работу. У кого справиться можно?
— На работу-у? Что ж ты на ночь глядя работы искать пришёл? Чудно…
— А я приезжий.
— Вот оно что, приезжий! А сколько ж тебе лет? Откуда?
— Шестнадцатый, — покраснев, ответил Максимка. — Из Смоленской области я.
Она с сомнением покачала головой:
— Года три, верно, прибавил! Значит, дома дела не нашлось, сюда приехал? А родители твои где?
Максимка промолчал. Повторил неуверенно:
— К начальнику-то как пройти?
Женщина усмехнулась:
— К начальнику без пропуска не пройдёшь! Да разве так делают? В отдел кадров обращаться надо. А то среди ночи начальника ему. Чудно что-то… Так с сундучком и ищешь работу?
Она спрашивала всё недоверчивее и строже.
— А где он, отдел кадров, помещается? — не отвечая на вопрос, спросил Максим.
— Вот ведь упорный! Не здесь он, и нет там никого сейчас. У нас на завод не так просто принимают. И по годам ты неподходящий и не обучен, верно, ничему… В вашем городе, что же, работы не хватает?
Максимка переступил с ноги на ногу.
— А если… если я на другой завод пойду или, например, куда в мастерские, — пробормотал он, — тоже не принимают?
— Не знаю, как тебе сказать, — женщина зевнула, устало прикрыв рот рукой. — Очень даже просто, что не возьмут. Малолетний ты. Вот разве учеником? Тебе бы лучше с осени в ФЗО или в ремесленное, там и ремеслу обучат. Да только почему в своём районе не поступал?
На столе громко зазвонил телефон. Ему отозвался второй, за квадратным стеклянным окошком в стене. Женщина отвернулась, взяла трубку.
Максим постоял ещё немного. Неловко, стуча сапогами, пошёл к двери.
Ремесленное училище. Нет, это было не то, совсем не то!
Звякнув пружиной, дверь закрылась за ним.
Максимка вздохнул, перехватил в другую руку сундучок и, широко ступая, побрёл обратно по улице.
Не может быть, неправду эта женщина сказала! Неужели же здесь, в большом городе, нигде не пригодятся его руки? Всё равно, будь, что будет, а от своего он не отступится.
Над шоссе и домами загорались редкие звёзды. Они смотрели вниз, словно из тумана. И небо тут другое, как будто фонари загораживают и отодвигают его…
Всё-таки надо было устроиться на ночлег.
Максимка вспомнил: многие из их деревни, приезжая в Москву, останавливались в Доме колхозника. Значит, и ему можно туда.
И вдруг острая и жгучая, как крапива, мысль хлестнула его: Дом колхозника! А он сам, против воли председателя бросивший свой колхоз, — кто он теперь? У него и справки-то никакой, кроме как из школы, нету… Разве он колхозник?
Стиснув зубы, не обращая больше внимания на шумный вечерний город, Максимка шагал, сам не зная куда, по улице. И когда следующая мысль подсказала ему выход, он повторил её вслух:
