Пустотность, или полное отсутствие невозможного «я» - [18]

И было бы ошибкой с нашей стороны сразу же погружаться в самую глубину философского понимания пустотности, не проходя этих предварительных стадий – стадий более грубых заблуждений, более грубых и очевидных невозможных способов существования, которые проецирует наш ум.

Because then, if we do that, we look at the most subtle and profound assertion, and without having the context within which we would understand it, it seems trivial.

Если мы поступаем противоположным образом, иным образом, и сразу же пускаемся в исследование наиболее тонкого, наиболее неочевидного, скрытого аспекта нашего заблуждения – объекта отрицания, в то, каков он, как он излагается и каков контекст этого объяснения, – всё это кажется нам слишком тривиальным, слишком обычным, слишком доступным. И в этом подвох.

“Where is the self? Can you find the self?” “It’s not in my head. It’s not in my foot. It’s not up my nose. Where is the self? I can’t find the self.” So what! There is no context to it and it seems trivial. It seems obvious and it seems trivial. That certainly is not the understanding of voidness.

Мы сразу же пускаемся в элементарный анализ так называемый, когда мы ищем своё «я», своё эго. Мы спрашиваем себя: «Оно в руке, оно в носу, оно в глазу, в ноге, в голове – где оно?» Мы его не находим: эго нет. «О, всё как просто, это пустота, это понимание пустоты». Всё не так просто, и действительно всё гораздо сложнее.

We have this step-by-step study and progression into the understanding of voidness to get to the most profound understanding.

Для того чтобы достичь наиболее глубокого, наиболее полного понимания пустотности, мы и проходим через эти постепенные этапы, поэтапно изучая от наиболее грубого объекта отрицания к наиболее тонкому.

The great Indian master, Shantideva, in his text Engaging in Bodhisattva Behavior, makes the very large point that the deepest understanding -- what is known as the Prasangika Madhyamaka school of Indian Buddhist thought -- that its explanation of voidness is the most profound and the most necessary. In fact, without that understanding, there is no way to gain even liberation, let alone enlightenment.

И наиболее глубоким, наиболее полным, доскональным пониманием и верным пониманием пустотности является то понимание и устранение того объекта отрицания, который утверждается, или который излагается, в концепции, в доктрине наиболее высокой, наиболее продвинутой философской школы буддизма, индийского буддизма и тибетского буддизма, – это школа мадхьямака-прасангика. И на это прямо указывает, обширно, детально излагая это в своём труде «Бодхисаттва-чарья-аватара» («Вхождение на путь бодхисаттвы»), индийский буддийский мастер и учёный Шантидева.

We have four schools of Indian Buddhist philosophy and one of them is divided into two: Madhyamaka has two divisions.

Итак, мы имеем дело, в общем и целом, с четырьмя философскими школами индийской буддийской мысли, при том что одна из них далее подразделяется на две подшколы – это мадхьямака.

There is no opportunity now, no time to go into a detailed discussion of all these different schools, the positions of these schools. That’s quite a complex and deep study.

И временной формат нашего семинара не позволяет нам в полной мере углубиться в изучение всех воззрений, всех тонких различий между этими четырьмя философскими школами.

But one point that I think is important for us to realize is that if we look at the four Tibetan traditions of Buddhism, we find that they have, each of them, different explanations of these four Indian positions. It’s not that there is only one understanding of what the Indians were saying. So that makes it even more complex.

Важно также иметь в виду то, что если вы взглянете на понимание этих четырёх философских школ, пришедших из Индии, буддийских философских доктрин, на то, как их понимают четыре различные духовные традиции тибетского буддизма: ньингма, кагью, сакья и гелуг – то вы увидите, что в понимании каждой из этих школ тибетского буддизма четыре философские школы древней индийской мысли понимаются по-разному. Поэтому не считайте, что есть какое-то унифицированное, общее понимание каждой из них, свойственное всем тибетским буддистам.

If we look at these positions in general, what we can say is that the older schools within Tibetan Buddhism: Kagyu, Sakya and Nyingma, have one general explanation, although they have slight variations within that. And then Tsongkhapa was a radical, radical, revolutionary thinker. He understood these positions in the Indian schools in quite a different way.

Итак, взглянув на это в общем, мы можем сказать, что более старые, более ранние школы, или традиции, тибетского буддизма, а именно ньингма, кагью и сакья, имеют определённое общее, более-менее схожее видение различий между четырьмя философскими школами буддийской мысли Древней Индии. У них есть какие-то свои локальные вариации, но в целом они могут согласиться по основным позициям. В то время как четвёртая школа, а именно гелуг, в лице своего основателя ламы Цонкапы, взгляд их совершенно революционен, взгляд их совершенно радикален и во многом, во многом отличен от трёх прежде упомянутых школ.