Провинциализируя Европу - [105]
Слово «грихалакшми» сосредоточило в себе эстетический образ идеальной домохозяйки, ассоциируясь с красотой богини Лакшми, которая служила образцовой женой в классических индуистских текстах. Как указывает Дэвид Кинсли, богиня Шри Лакшми – «одно из самых популярных и широко почитаемых божеств индуистского пантеона в наши дни. Ее благодатная сущность и ее репутация божества, приносящего плодородие, удачу, богатство и благополучие, привлекает почитателей едва ли не в каждой деревне»[636]. Пол Гриноф и Лина Фруцетти подробно описали, какую роль играют в современной индо-бенгальской домашней жизни религиозные ритуалы, связанные с Лакшми, и как эту богиню до сих пор ассоциируют с представлениями об изобилии, богатстве, благодати, преуспевании[637].
У богини Лакшми есть антипод, Алакшми (анти-Лакшми) – ее темная, злонамеренная Другая. «Пураны», разнородные мифические индуистские тексты, приписывают происхождение этой злонамеренной антибогини различным источникам. Ее генеалогия сложна и, как показал Упендранат Дхал, тесно связана с утверждением и оспариванием деления на касты и с вопросом ритуального верховенства браминов: «Лингапурана… гласит, что Вишну создал вселенную двояким способом. Одна часть состояла из Шри Падма, четырех Вед, обрядов, предписываемых Ведами и Брахманами. А вторая часть состояла из Алакшми, Адхармы и обрядов, осуждаемых Ведами»[638].
Каково бы ни было ее происхождение, Алакшми стала воплощением гендерно-дифференцированной и элитистской концепции неблагодати, противоположной всему, что индуистские законодатели считали дхармой (правильным нравственным поведением) главы семьи. Говорилось, что, когда Алакшми входит в дом, она приносит с собой зависть и злобу. Братья ссорятся, семьи и родовые кланы по мужской линии («кула») разоряются и разрушаются. Как пишет Дхал, опираясь на «Падмапурану»: «Выбор Алакшми падает на жилище, где постоянно идет семейная вражда, где не почитают гостей, где полно воров и мерзавцев, где люди… занимаются неправедной любовью; другими словами, все то, что запрещено законотворцами Ману, Яджнавалкьей, оказывается наиболее благоприятным для Алакшми»[639]. Лакшми и Алакшми – взаимоисключающие фигуры. Дом, где возобладала Алакшми, становится невыносим для Лакшми, она всегда оставляет такой дом и оделяет своими милостями другие, те, где никто, и в первую очередь женщины, не нарушает правил, и где соблюдают ритуалы, обеспечивающие благодать.
Истории Лакшми и Алакшми, однако, были – и во многих домах все еще остаются – частью религиозных обрядов, отмеченных на ежедневных, еженедельных и ежегодных календарях женской религиозной деятельности в индуистских бенгальских семьях. С тех пор как стал доступен печатный станок, книги с историями Лакшми и Алакшми и предназначенные для использования женщинами в ритуальных ситуациях непрерывно издаются небольшими дешевыми калькуттскими издательствами[640]. В дискуссиях о женском образовании в Бенгалии конца XIX века примечательна секуляризация парного образа Лакшми и Алакшми, в результате которой Лакшми стала означать все привлекательное, гармоничное и женственное в бенгальском доме, а Алакшми – все противоположное. Бенгальские тексты XIX века о домашней жизни подчеркивают эту связь: «Женщины – это Лакшми общества. Если они займутся улучшением себя в сфере дхармы и знания… произойдет автоматическое улучшение в общественной жизни»[641].
Само наличие слов Лакшми и Алакшми в книгах о женском образовании подсказывает нам, что речь, в итоге, идет о дискуссии вокруг идеалов модерного бенгальского патриархата. Модерная женщина должна быть приятна в общении, потому что склочные, ревнивые жены, как считалось, в духе соперничества настраивают брата против брата, а это ломает солидарность клана – «кулы». Рональд Инден в исследовании, посвященном бенгальским системам родства и иерархии, определил «кулу» как сообщество «людей, происходящих из тела одного и того же мужского предка»[642]. Основополагающей задачей «грихалакшми» было поддержание единства «кулы». «Грихалакшми», таким образом, стала синонимом слова «кулалакшми», некогда обладавшего коннотациями с «богиней благополучия семьи и клана», но теперь употребляемого и в отношении смертной женщины в ее замужнем статусе[643]. В своих хорошо известных очерках о семье в сборнике «Парибарик прабанда»[644] 1882 года Бхудев Мухопадхай советовал родителям выбирать в невестки женщин, которые уже показали первые признаки способности когда-нибудь стать «кулалакшми». Это, как писал Бхудев, предупредит раздоры, часто возникающие между братьями после смерти родителей[645]. В самом деле, в дискуссиях той поры противопоставление между «куластри» (женщина, вошедшая в «кулу» через замужество) и «кулата» (женщина, потерявшая свою «кулу» или потерянная для «кулы», а также проститутка) было осью, вокруг которой вращались все аргументы, высказываемые в спорах о женском образовании. Вот как в одном тексте излагались различия между двумя категориями:
«Куластри»: спокойные, сдержанные движения; размеренная речь; взгляд опущен; избегает мужчин; прикрывает тело; без похоти; одевается просто.
