Протест настоящего мужчины - [23]

Я и сам знал, что переживет. Этой проныре все надо было знать, и она вытягивала у взрослых нужные ей сведения такими путями, что мне становилось стыдно. Один из ее фокусов заключался в том, что она с высокомерным видом несколько раз повторяла где-то услышанное и ждала, какая будет реакция. Примерно такой фокус она провернула и с Дэнисом Корби.

— Мамочка, — сказала она на следующий день, — ты знаешь, что сказал этот глупенький Дэнис?

— Что, милая?

— Он сказал, что родился в Англии, а его мама там ни разу не была, — объявила Сузи и залилась фальшивым смехом.

— Господи, неужели вам больше поговорить не о чем? — воскликнула мама с отвращением. — Ну не все ли вам равно, где родился этот бедный ребенок?

— Ну вот, не верила мне! — сказал я Сузи потом. — Я так и знал, что ты только рассердишь маму, и все. Говорю же тебе, с этим Корби что-то нечисто, и мама все про это знает. И зачем он только явился в наш дом!

В субботу мама дала всем нам по нескольку пенсов и послала меня с Дэнисом гулять. Да, подложила она мне свинью — ведь для ребят из моей компании Дэнис совсем не годился. Но мама отказывалась это понимать, а объяснять ей язык не поворачивался. Я чувствовал — она бы только разозлилась на меня.

Был чудесный солнечный день, мы торчали возле церкви и собирали пустые пачки из-под сигарет — их выбрасывали выходившие из трамваев. Скоро с холма спустился Бэстебл и еще один парень, самые «сливки общества», они даже учились не в нашей обычной школе, а в особой, грамматической.

— Привет, Бэстебл, — окликнул я его, подстраиваясь рядом. — Куда это вы собрались?

— У нас на реке лодка стоит, — ответил он. — Идем, если хочешь.

Я поплелся за ними, не зная, на что решиться. Мне ужасно хотелось пойти на реку, тем более что Бэстебл оказал мне такую честь, но я был привязан к Дэнису, а он для этой компании никак не годился, даже если бы его и позвали.

— Да я вот с этим… — вздохнул я.

Бэстебл оглянулся на Дэниса, сидевшего на высоком церковном заборе, и с одного взгляда понял — не годится.

— Подумай, старик, не знаешь, от чего отказываешься, — сказал он.

Я знал, еще как знал. Я обернулся — Дэнис таращил на нас изумленные глаза. Он был так близко, что я сразу понял: если проведу день с ним, то просто умру от скуки. В то же время он был далеко — и совесть не слишком мучала меря.

— Дэнис! — закричал я. — Я немножко прогуляюсь с ребятами. Подожди меня здесь, если хочешь.

Я побежал, и ребята побежали вместе со мной. Мне было стыдно, но в ту минуту я и вправду считал, что пробуду на реке недолго. Какое там недолго… Стоило мне оказаться у воды, от добрых намерений не осталось и следа — понятное дело, с лодкой забудешь обо всем на свете. И только возвращаясь в сумерках по освещенной газовыми фонарями улице, я понял: господи, ведь уже очень поздно… Сердце у меня упало. В душе я был человеком добрым, и мне до боли стало жаль беднягу Дэниса, которого я заставил так долго ждать. Но когда я добрался до церкви и увидел, что Дэниса там нет и в помине, настроение у меня совсем испортилось: ведь это значит, что он предал меня и вернулся домой. Да, попал я в историю. Что теперь сказать маме?

Дверь нашего дома была открыта, свет на кухне не горел. Я крадучись вошел и, к своему удивлению, застал там маму и Дэниса. Они сидели рядышком у печки. Не берусь даже описать, как меня поразила эта картина. В печке горел огонь, и они так уютно устроились около него, что я почувствовал себя лишним. Я вернулся домой с угрызениями совести, собираясь как-то выкручиваться, отбиваться, но к горлу, откуда ни возьмись, подступили непрошеные слезы.

— Привет! — воскликнул Дэнис, широко улыбаясь. — Ты где был?

— Да на реке, с Бэстеблом, — ответил я как можно небрежнее, вешая кепку на крючок. — А ты куда девался?

— Ушел домой, — ответил он, продолжая улыбаться.

— Майкл, Майкл, тебе должно быть стыдно — убежал и оставил Дэниса одного, — строго упрекнула меня мама.

— Да нет же, мамочка, — слабо возразил я. — Просто я немножко прогулялся с ребятами, вот и все.

Даже этот детский лепет дался мне с трудом, потому что я едва сдерживал рыдания. Дэнис взял у меня реванш, да еще какой! Во мне вдруг пробудилась ревность, и я долго не мог понять, откуда она взялась. А потом меня осенило: да, Дэнис охотно играл с Сузи и со мной, но приходил в наш дом вовсе не за этим. Его интересовали не мы, нет. Наша мама. Он даже специально подгадывал так, чтобы не идти с нами, а остаться с ней дома. И даже когда у нее были какие-то дела по дому, он никуда не шел, а сидел на заборе, чтобы быть поблизости, если мама вдруг выйдет или попросит что-то сделать.

Когда я это понял, мои подозрения переросли в панику. Я теперь боялся оставлять его с мамой одного — мало ли что он может выкинуть или сказать за моей спиной. Он, разумеется, понял, что я его раскусил, но знай гнул свою линию.

Однажды мама послала меня в церковь по какому-то делу, и я позвал Дэниса с собой. Он отказался. Говорит, лучше останусь и поиграю с Сузи. А она-то вся расплылась, решила, что он на нее заглядывается, и встала на его сторону.

— Иди, иди, Майкл Мэрфи! — заявила она своим командирским тоном. — Тебя послали, вот и отправляйся. А Дэнис останется со мной.