Просторный человек - [111]
Может, помнил сумрачно, что это Асина квартира? Он не раз предлагал записаться на кооператив, но потом соглашался, что лучше не дадут: тут тебе и центр, и тихо, и три комнаты отдавать жалко. Вот Сашка подрастет, заневестится, тогда думать будем.
— Где положишь-то своего слесаря?
— Возьми Сашку к себе, а я — к Алине…
— А не наоборот?.. Ну ладно, ладно. Я ведь тоже не пень какой, только говорить не хочу: гни как тебе нравится.
…Ася не без боязни, ох, не без боязни везла Олега Клавдиевича домой. Был теплый день, уже пыльный. Олег глядел с узким завистливым прищуром на большие дома и шумные улицы, будто прикидывал что-то.
— Да… Цивилизация… Как тут было все бросить — и в деревню. Это кто ж на такое решится…
— Вы о чем это, Олег Клавдиевич?
— Не о чем, а о ком. О папаше. Хотя, конечно, он все-таки уехал. Но поздно. Поздно. Упустил меня.
— Что?
— Да так, печальные мысли. Я, Ася, много читал и на заметку брал. Так вот, как говорил певец царей, вернее, цариц — Ломоносов:
и он горестно кивал своим думам.
Ася сочла за благо промолчать.
День был в самой середине. Но когда Ася, поддерживая гостя, вошла в квартиру, дверь мужнина кабинета раскрылась, и на пороге стал он сам, хозяин. По его лицу было трудно понять, что же он все-таки: добр в эту минуту или сердит? Серьезен или готов все обратить в шутку? Малоподвижное лицо. А поза — величественная.
— Ну вот и мы! — проговорила Ася, стараясь побыстрей отдышаться и еще делая вид, будто все именно так и запланировано: приехали, муж встречает радушно…
И Владислав Николаевич наконец решился: улыбнулся, развел руки, как для объятий, потом кинулся к Олегу, перехватил его у Аси:
— Вот молодец, Асенька. Идемте… э… забыл ваше имя…
— Олег зовут, — смутился вдруг гость.
Ася не считала его способным на смущенье. Он стал маленьким и жалким, смешным в своем парадном сером костюме, при ярком галстуке (увезли в больницу прямо как был, сразу после свидания с Вадимом, одежду же в больнице повесили на вешалку, не помяли). А Коршунов — в дорогом джинсовом костюме, статен, здоров, любезен.
— Садитесь, Олег. Сейчас Ася нас чайком напоит. Да, впрочем, я сам. Мы, знаете, едим в кухне. Сядь ты, Асенька. Что у нас там в холодильнике? Языки? Ну, ну. И водочка, по-моему.
— Нельзя. Ему нельзя.
— Нельзя — не будем, — и улыбнулся по-приятельски. — Мы как медицина велит.
Ася, отвыкшая от его игрищ, забегала было возле стола, но оказалось, что муж все уже собрал чрезвычайно умело и оставалось только сесть пить чай.
— Ну, вы и хозяин! — восхитился Олег. Ему здесь начинало нравиться. И он охотно показывал это. Даже, пожалуй, слишком охотно, как бы для виду.
— А что делать? — вел свою партию Коршунов. — Приходится. Равноправие. Я на работе, Асенька тоже. Вот мы и помогаем друг другу.
Он почему-то играл голубка, этакое воркующее счастье.
«А что тут смешного? — думала Ася. — Разве надо вышучивать это? И тогда вот, перед Анной Сергеевной — в фартучке…»
— А вы-то кем работаете? — спросил Олег, совсем осмелев.
— Я-то? Да в журнале тут одном. Веришь, иду туда иной раз, и прямо глаза не глядят.
— Скучно?
— Не говори!
— А того… адью?
— Да вроде бы деньги платят…
И все-таки достал, разлил по рюмкам водку. Выпили. Помолчали.
— Вот и я, — врезался в тишину Олег. — Все думаю — уйду к чертовой матери из этого дома отдыха!
— А чего?
— Ох, Владислав… Тебя как по батюшке-то?
— Да никак. Я ведь тебя не спрашиваю.
— Ну ладно. Так вот — про дом этот отдыха. Уж чего там только не наглядишься! Жалкие людишки. Хуже букашек, вот что.
— То-то вы про кузнечика… — вставила Ася не очень к месту.
— Про какого кузнечика? — встрепенулся Коршунов.
— Да о Ломоносове мы с сестричкой заговорили…
— Почему именно о нем?
— Олег Клавдиевич про кузнечика стихи читал.
— Вы — Клавдиевич? — вдруг перешел Коршунов на «вы».
— Да. А что?
— Нет… Просто так. Редкое имя.
— И папаша мой был редкий человек. Знаменитость по нашим местам.
— Да?
— Да. Доктор. Бессребреник. Домик оставил нам с братцем, так, верите ли, войти рискованно — того гляди, рухнет.
— А вы?
— Что я? — вытянул шею Олег, и снова Асю резануло сходство. Такая в нем была готовность слушать, понимать. — Что именно — я?
— Вы тоже того… бессребреник?
Олегу заметно льстил интерес к нему и это «вы».
— Вы о щедрости… о бескорыстии, что ли? Нет, я — нет. Я промотать могу, а так отдать — не отдам. Сердце не велит.
— А если еще по рюмочке, а?
— Кто их разберет, докторов. Ну, если только немного…
Теперь он выпил суетливо, закусил черным хлебом и сразу заискрился:
— Ух, хорошо! А уж я думал: неужели мимо рта пройдет?!
— Смотри, Слава, это опасно ему.
— Мы взрослые люди, — каким-то незнакомым смешком отозвался Коршунов. — Может, и ты хочешь, Ася?
— Нет, благодарю.
— Постничает? — кивнул в ее сторону Олег.
— Не поручусь. Но пить — не пьет.
— И на том спасибо.
— Так что там про кузнечика?
— А что лучше ему, чем нам, людям.
— С чего бы?
— А вот как сказано, — усмехнулся Олег:
— Ну, это еще не все. Я, брат, не из кузнечиков.
Повесть о современной молодежи, о людях, выбирающих путь в жизни, о любви.
Повесть Георгия Балла и Галины Демыкиной «Алошка» — сказочная история маленького мальчика, папа которого уехал далеко, «за высокую гору, реку Ладогу», и вот его все ждут — сын, жена, мама… Не ждёт только мамина тётя Вера, от тоски и одиночества ставшая злой волшебницей (так, по крайней мере, кажется мальчику). Колдовство тёти Веры не позволяет папе вернуться, а мальчику с бабушкой — играть и рассказывать друг другу сказки. Но однажды в телефонном аппарате, стоящем на столе, зажигается свет. Оказывается, там живёт маленький человечек, Алошка, весёлый непоседа, говорящий на «тайном языке», понятном не всякому.
Повесть Галины Демыкиной из сборника "Цветные стеклышки". Рисунки Г. Епишина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сказочная повесть Галины Демыкиной из сборника "Цветные стеклышки". Рисунки Г. Епишина.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.